— Летать?.. — переспросил я тупо. — Ах, да, ну конечно, а как же без такого и естественного способа передвижения… Конь — это уже нечто продвинутое. Ну, как нам на дельфине… Это ж еще удержаться надо, верно?
— Ходить труднее, — согласилась она. — Летать… это так естественно! Летается само, а ходится… Скажи, почему ты такой скрытный? У тебя что-то там стряслось?
Я раскрыл рот, чтобы отшутиться, но как будто черная бездна космоса распахнулась во всю ширь. Стало нехорошо от его жуткой и безразличной глубины, словно стою на краю и смотрю в бездну.
Сердце сжала холодная призрачная рука.
— Трудно, — пробормотал я. — Такое ощущение, что там был не я… Нет, я, все делал я, но в то же время…
— Расскажи, — попросила она. — Сними с себя этот груз. Даже, если сделал что-то бесчестное, все равно ты мой, я тебя безумно люблю! Расскажи, прошу.
Я вздохнул, сказал с неловкостью:
— Бесчестного не было, надеюсь. Наоборот…
Она взяла мою ладонь в свои тонкие лапушки и смотрела внимательно в мои глаза. Я перевел дыхание, снова хотел отшутиться, но сам не уловил момент, когда начал рассказывать, сперва нехотя, вкратце, потом уже во всех подробностях. Есть что-то в женщинах, что умеют вот так. Именно им и раскрываемся, мужчину я скорее бы зарубил, чем открыл душу. А если бы все-таки открыл, то потом поскорее зарубил бы.
Ее лицо медленно бледнело, потом появился румянец, наконец уже горело, как маков цвет, а глаза сияли, как утренние звезды.
— Ты поступил… самоотверженно!
Я ответил с неловкостью:
— Да, но… я далеко не самоотверженный человек, если честно. Скорее, наоборот. Нет, я не урод, просто в нашем королевстве у всех такая мораль. Ну там, не будь героем, всяк зверь гребет к себе, одна курица от себя, споткнувшегося толкни, а что мне больше всех нужно… Сейчас сам себе не верю. Как будто какую-то инфекцию подхватил в этом королевстве. Вообще не ожидал от себя ни такой жестокости, ни твердости, ни…
Я запнулся, она тихо договорила:
— Ни благородства? Прости, я заметила, ты его прячешь даже от себя. Если задела какое-то табу, прости…
Я помотал головой.
— Да все нормально. Говорят, лишь на краю бездны человек раскрывает душу. Но не хотел бы еще раз заглянуть в нее. Вдруг там все-таки не моя, а чья-то краденая?
Она засмеялась, прижалась ко мне, счастливая и тихая.
— Нет, душа у тебя замечательная. И она твоя, чувствую. Но как же все-таки хорошо, что тот ужасный мир с его чудовищами исчез… Он вообще не должен был соприкасаться с нашим, это была какая-то ошибка богов!
