Купарову была близка уверенность Ботева в торжестве коммунизма через революцию, в то, что будет единое отечество всех людей и общее владение всем имуществом. «Придет время, придет час!» — пели они.
А как страстна, самобытна была речь апостола революции! Христо мечтал о золоте, превращенном в свинец, призывал сбросить турецкие цепи, ржавые от крови и слез, вонзить нож в грудь мучителей.
— Свобода покупается дорогой ценой! — восклицал он, призывая отказаться от политической апатии. — Болгария будет спасена только после того, как турок, чорбаджи и архиерей повиснут на одном суку.
Цветан восхищался сочностью ботевского языка: «За ложь не взимают пошлин, — говорил Христо. — Босфорский истукан рухнет». «Турецкая книга наших нечеловеческих страданий заполнена до отказа, но еще пытаются забрать у босого обувь, у голого одежду». Он писал о «заячьих петлях Румынии», о маленькой Черногории, что «кидала камни на бритую голову своего тирана», о тех, у кого «тело крещено, а душа обрезана», о «чужеземной саранче над болгарской землей». Мечтал поджечь Константинополь «в сорока местах» и предрекал, что лев затмит полумесяц.
Христо Ботев погиб в двадцать семь лет.
Весной прошлого года, в надежде на всенародное восстание в Болгарии, он поспешил ему на помощь.
Под видом огородников ввел свой отряд в двести человек на австрийский пассажирский пароход «Радецкий», пересек Дунай и, высадившись на турецком берегу, выдал до полусмерти перепуганному капитану оправдательное удостоверение: «Мы, повстанцы Болгарии, силой заставили капитана высадить нас в непредусмотренном месте».
Там же, на пароходе, написал Христо письмо друзьям: «Через несколько часов мы поцелуем священную землю Болгарии». И послал записку жене — Венете Петровой, только что родившей ему дочь Иваику: «Если я умру, то знай, что я после Родины больше всего любил тебя».
Вместе с высоким светлоглазым четником[19], прозванным Латышом, Цветан вынес на берег знамя с гордой надписью: «Свобода или смерть».
— На помощь повстанцам! — воскликнул Ботев. Они двинулись через горы, к Врацу.
Казалось бы, так безупречно был разработан план, а на деле все пошло вкривь и вкось.
Во Враце повстанцы упустили момент, не захватили город, не выслали к Ботеву своего связного. Были неразбериха, разобщенность, нерешительность.
Воевода Ботев вынужден был принять бой в очень невыгодной для своего отряда обстановке, и на горе Вол, во Врачанских Балканах, пуля нашла его. Раненный южнее Враца, Купаров прибился к кочующим цыганам. Рана его — на подъеме ноги — была неглубокой, однако ходить Цветан не мог. Цыгане лечили его, прикладывали к ране сочные листья столетника. Когда Купаров стал передвигаться, опираясь на палку, он решил отправиться в горы к хайдукам
