А до берега 500 километров. 500 километров это много, когда кругам сырая мгла, когда она скрывает горизонт, когда порывы ветра мешают лететь самолету и когда один мотор вот-вот перестанет работать, а другому не по силам одному тащить тяжелый самолет. Невольно посмотришь вниз, на волны, как они переворачиваются там, шевелятся точно что-то живое.
Проходят часы, а мы летим. Теперь до Ситки не больше 50 километров. Кажется, на этот раз мы долетим. И действительно — мы благополучно спускаемся у города Ситки.
И все-таки каким-то чудом долетели до Ситки.
Здесь поражены.
— Как? Вас не съели акулы? — спрашивают американцы.
Как будто бы нет. Американцы думали, что мы в эдакую бурю погибнем.
— Что? Это последний перелет? — спрашивает Шестаков Фуфаева. Хотя Шестаков и сам знает, что последний — а не верит. И мы не верим. Неужели 1.500 километров, и мы в Америке? На материке? Нет, должно быть это просто так, — и мы всю жизнь будем лететь над океаном. Весь полет кажется страшным сном. Хоть бы погода поутихла немного: нам легче было бы лететь.
Нет, и на этот раз из Ситки мы вылетаем в мокрую муть.
Из Ситки до Сюарда 1.500 километров. Это много. Машина перегружена горючим. Ей лететь тяжело. Снова левый мотор дает перебои. Пусть. Мы уже привыкли к этому. Фуфаев справится с худым мотором. Как-нибудь долетим.
Вдруг ко мне в кабину летят тряпки и отвертки.
— Мотор стал! — кричит Фуфаев.
Я подскочил.
«Вот когда он подвел окончательно, — подумал я, — в океане!»
Но мы все остались на местах. Надо быть готовыми ко всему.
И вот второй мотор дает перебои. Необходимо спуститься. Но на такие огромные волны нельзя: перевернет сейчас же.
Мы не знаем, что делать.
Правда — есть выход: больному мотору тяжело нести перегруженный самолет, — так можно выбросить запасные баки с бензином в воду. Это можно, но вдруг бензина нехватит, и мы уже никак не сможем долететь. А мы на самой середине открытого океана — и вперед далеко и назад не близко. Что тут будешь делать? И с бензином нырнешь на дно океана и без него тоже.
И все-таки мы готовы выбросить баки в океан. Кажется, настало время посылать сигнал о бедствии по радио.
Я посылаю сигнал о бедствии. Ведь, может быть где-нибудь поблизости идет корабль, и он сможет помочь нам. А может быть, где-нибудь и остров недалеко, нам ответят с острова, и тогда мы будем спасены.
Но ответов на наши сигналы нет.
«Да, вся надежда только на мотор: выдержит он или не выдержит? Выдержит или не выдержит? Эх, если бы выдержал! Неужели долетим? А вдруг не долетим?» — Пять часов мы думаем об одном и том же. То надеемся, то бросаем всякую надежду.
