Когда придет срок.
Скоро.
Несколько дней. Целая ночь будет наша — и не все из вас уберегутся.
Крохотная передышка для меня. Одна ночь свободы за целый год каменной неподвижности. Представьте себе — семьдесят лет сидения у позорного столба, вернее, на позорном столбе, и семьдесят ночей свободы. Чтоб не забыла, как она сладка — эта свобода.
Наказание. За маленький проступок. За то, что охотилась не вовремя и не там.
Но на самом деле — я знаю — Господин наказал меня не за это. Не одна я время от времени браконьерствовала в серединных землях. Только другие, будучи схваченными, стелились ему под ноги и ни слова поперек не говорили. А я пререкаться вздумала. Да еще у всех на виду.
"Смертные — это свиньи", — сказала я. — "Всего лишь еда".
"Ну так посиди в свином загоне", — сказал Господин.
Дура?
Дура. Вот и огребаю теперь за дурость свою.
Город Химера, площадь недалеко от порта, ворота таверны. И я как цепная собака у этих ворот. Не лаю, не кусаюсь, сижу себе каменным истуканом на потеху публике.
Они проходят мимо, кутаясь в отсыревшие плащи — вперед, назад, из таверны, в таверну, через двор к конюшням, останавливаются во дворе чтобы поболтать. Эти все на одно лицо. Я отличаю только мужчин от женщин, а детей от взрослых, да и то не всегда.
А вот опять мой знакомец, на этот раз в компании приятелей.
Вывалились из дверей, возбужденные, хмельные. Кричат чего-то, спорят, перебивают друг друга.
Может, подерутся? Хоть какое развлечение…
Мой знакомец конечно же вспомнил про меня. Подтащил приятеля к тумбе, опершись на его плечо, хотел цапнуть меня за лоб, но промахнулся, только пальцами мазнул.
— П`друга, — сказал он немного невнятно, язык заплетался. — П`желай мне уд… дачи. Удддачи, ага? З`втра в поход идем. Туда, — он махнул рукой в сторону моря и чуть не упал. — На Л-леуту.
И от него и от приятеля крепко пахло вином. Оба ухмылялись как дурачки.
— Экая макабра, — сказал приятель, который был чуть более трезв. — Она у тебя что, заместо амулета? Такую в карман не положишь!
— А ты, прдр…друга, — знакомец прицелился и ляпнул пятерней мне по лбу. — А ты… это… будь з`дрова!
Уходя, человек дважды оборачивался и махал мне рукой. Каждый раз это вызывало взрыв хохота у его приятелей.
Приятно окочуриться в этой вашей Леуте, подумала я.
Ничего. Скоро передышка.
Десять дней, девять ночей. За все это время — ни единого проблеска на небе. Утро превращалось в вечер, вечер превращался в ночь. Предзимье пропитывало город, стылый ветер пробовал на крепость ставни, иней рисовал на стенах узоры из пепла и соли.
