— У тебя есть право так сказать, — объявил гуртовщик и поехал навстречу Иден.
Она на своей лошади остановилась в нескольких футах от гнедого:
— У вас все в порядке?
Киннкэйд посмотрел на нее и невольно задержал взгляд на губах. И тотчас же заметил, как ее рот сжался в тонкую линию. Значит, она тоже помнит о вчерашнем.
— Все готово.
И тут она обратила внимание на веревку, привязанную к луке седла:
— Вы, похоже, один из бесстрашных и настойчивых техасских ковбоев.
— Верно. Уж когда мне удается заарканить кого-нибудь, я не выпускаю добычу из рук. — В уголках его рта появилась улыбка. — Правда, случается, что толком не поймешь, ты ли поймал добычу или поймали тебя самого.
— Гораздо спокойнее и безопаснее ничего не делать, — возразила Иден.
— Вероятно, — поддакнул Киннкэйд. А Иден продолжила:
— Всем известно, что для всадника гораздо спокойнее и безопаснее просто обернуть веревку вокруг луки седла, вместо того чтобы привязывать ее. Ведь это дает возможность отпустить веревку в случае необходимости.
— Есть такая старая поговорка: бросить веревку — все равно что бросить ранчо, — сказал Киннкэйд. — Я никогда не подстраховываю себя таким способом.
— Однажды вы можете пожалеть об этом.
— Конечно, хозяйка, и такое может случиться. Иден повернулась, чтобы посмотреть на остальных.
— Мы готовы?
— Да, — ответил Винс. — Мы жжем свет дня.
— Вы меня удивляете, Винс, — заметил Киннкэйд. — Никак не предполагал, что вы знаток Шекспира.
— Шекспира? — нахмурился Винс. — Не понимаю, о чем вы.
— Вы только что процитировали любимую строчку Джона Уэйна из «Ромео и Джульетты»: «Мы жжем свет дня».
— Да вы помешанный, — пробормотал Винс и вскочил на лошадь.
— На самом-то деле это ведь не из Шекспира, да? — спросил Дик. Лицо его было обеспокоенным, а глаза широко раскрыты.
— Из Шекспира, — подтвердил Киннкэйд и потянул за поводья, приказывая лошади двинуться с места.
Дик повернулся к Элу Бендеру:
— Он ведь дурака валяет, правда?
— Хоть убей, не знаю, — сказал Эл. Конец дискуссии положила Иден.
— Поехали, — сказала она и пришпорила лошадь. Через несколько минут они уже быстро скакали к месту назначения. На горизонте показался большой оранжевый шар восходящего солнца. Его лучи освещали все вокруг, обещая жаркое утро. В головном фургоне, предводительствуя всей процессии, восседал повар. Его голову венчала шляпа с высокой тульей. За ним следовал спальный фургон, которым правил всадник по имени Коннорс. Далее скакал табун лошадей, возглавляемый ехавшим на красивом жеребце Диком. Киннкэйд и еще один ковбой замыкали шествие, понукая отстающих животных. Остальные верховые рассыпались вдоль всего обоза, то вырываясь вперед, то отставая.
