— Босс велела вам, после того как поедите, заглянуть к ней. Вам надо будет заполнить бумаги. Не забудьте об этом, если хотите, чтобы вам платили за работу.
— Не забуду, — улыбаясь про себя, отозвался Киннкэйд и присоединился к остальным, уже рассаживавшимися за столом работникам.
Выйдя из столовой, Киннкэйд неторопливо направился к главному дому ранчо. Ковыряя в зубах зубочисткой, он с удовлетворением отметил, что с едой на ранчо «Шпора» и впрямь все было в высшей степени замечательно. И свидетельством тому мог служить его желудок, наполненный хорошо прожаренным бифштексом по-деревенски, плававшим в жирной подливке, и гарниром из картофельного пюре, кукурузы и зеленых бобов, способных заставить изменить свое нелестное мнение об овощах даже самого заядлого «мясоеда».
Подойдя к дому, Киннкэйд остановился, с изумлением и любопытством прислушиваясь к доносившимся из открытого окна голосам. Говорили явно на повышенных тонах. И в одном из говоривших он без труда узнал Иден Росситер. Однако голос ее собеседника ему знаком не был. «Похоже, боссу опять нужна помощь», — подумал Киннкэйд и поспешил к крыльцу. В этот момент дверь распахнулась и на веранде появилась Иден Росситер. Следом за ней появился и второй участник разговора — мужчина в яркой темно-красной рубашке.
— Ответ будет «нет», — гневно сверкая глазами, твердо сказала Иден Росситер. — Так было всегда. Так будет и впредь.
— Не будь дурой, — взорвался мужчина.
Когда она сделал попытку снова вернуться в дом, он схватил ее за руку:
— Ты не можешь выиграть. Ты…
Видя, что события принимают дурной оборот, Киннкэйд подал голос.
— Что там за шум? — спросил он.
Он обращался к Иден Росситер, но взгляд его был прикован к мужчине.
В мужчине было свыше пяти футов роста, и выглядел он весьма внушительно: широкие плечи, мощный торс, узкие бедра. Из-под полей шляпы выбивались темные вьющиеся волосы, а левую щеку украшала небольшая, правильной формы родинка. Что и говорить, стопроцентный красавец. Да к тому же красавец, знающий себе цену.
— Это частный разговор. У вас есть возражения? — даже не взглянув на Киннкэйда, мрачно огрызнулся мужчина.
— Еще мальчишкой мне не раз приходилось слышать наставления матери, говорившей, чтобы я никогда не лез не в свое дело. Но я был непослушным ребенком, — ответил Киннкэйд, с трудом скрывая вспыхнувшую внезапно неприязнь к этому мужчине.
Иден хотела объяснить Киннкэйду, что помощь посторонних здесь не требуется, но, когда она увидела выражение его лица, слова замерли у нее на губах. Собственно, лицо Киннкэйда, лишенное в этот момент какого бы то ни было выражения, особенно и не изменилось, разве только глаза, вдруг утратившие свою синеву, как-то холодно замерцали. И было в его взгляде что-то откровенно жестокое и вместе с тем безумно притягательное.
