— Я тут вздремнула немножко, и мне снилась большая вода, много-много воды, сквозь которую плыл ты. Не плыл, а вроде бы скользил, струился… К чему бы это?
— Не верь снам, — спазмы в горле перебивали ему дыхание. — Я люблю тебя, Рут.
— Я тоже тебя очень люблю и с нетерпением жду твоего возвращения.
— Пока, — прошептал он и выключил телефон.
И чем дольше он оставался наедине с собой, здесь, на открытой палубе, тем острее и неотступнее преследовала его память о жене. Неосязаемое ощущение сквозящей вокруг тревоги прошивало его душу невидимыми нитями. Такого чувства он ранее не испытывал, отправляясь в море.
Он поднял глаза к небу и беззвучно молил Бога, чтобы рейс прошел благополучно, а над ним чередовались разорванные куски грифельных облаков, неся сырость и дождь.
— Цыганке вела себя странно, — шептал он. — Она мне настроение испортила…
И когда тяжелая рука легла ему на плечо, Ватрас вздрогнул и резко обернулся — перед ним вырос судовой врач..
— Ты шепотом грехи замаливаешь, — улыбаясь, проговорил он. — Застыл, как статуя.
— Застынешь, как статуя, — горько усмехнулся матрос. — Когда на душе кошки скребут…
— Советую тебе выпить чашечку горячего кофе и что-нибудь покрепче.
— В моей каюте ваша недопитая бутылка…
— Мне нельзя, — вздохнул Богданов. — Я на медицинской вахте.
Он заторопился на рабочее место. Ватрас последовал совету старшего товарища и спустился на пятую палубу, где в кормовой части располагался караоке-бар.
Здесь царило веселье. Публику развлекал своими шутками популярный шведский певец и шоумен Пьер Изаксон. Пассажиры смеялись, аплодировали, слушали музыку — им было уютно и хорошо. Только Ватрасу было не до смеха. Он снова и снова прокручивал в голове неприглядные события текущего дня. А потом всплыло лицо Кристаповича, с которым он столкнулся за полчаса до отхода парома. Возможно, эта встреча вызвала в нем непонятное чувство. А, скорее всего, терзал душу загадочный инцидент с цыганкой. Казалось, она присутствовала здесь, ее песочного цвета глаза будто плавали в сигарном дыме…
Повсеместное веселье его угнетало. Он решил вернуться в каюту и отдохнуть. Проходя мимо бара, он поймал на себе чей-то напряженный взгляд. Обернулся, пенистая кружка пива застыла у губ водителя фургона. Того самого типа с перебитым носом, что корпел под капитанским мостиком. Их глаза встретились.
Ватрас торопливо зашагал к выходу. Закрывая за собой дверь, он всей спиной, лопатками, самой кожей чувствовал клубившуюся следом за ним липкую неприязнь.
