Джейн замолчала, обжигаясь большими глотками огненного чая. Ну, почему мать всегда смотрит на нее таким взглядом? Словно она мысленно планирует какую-то борьбу и, в то же время, понимает, что удовлетворительного для нее результата не будет.
— Тебе бы все-таки следовало постричься, Джейн, — сказала Лора. — Когда ты распускаешь волосы, они выглядят неухоженными и нечесанными. А узел, который ты делаешь обычно, годится только для старых дев. И немного косметики тоже не помешало бы. У тебя недурной цвет лица, а глаза просто красивые, но их можно было бы еще подчеркнуть. И не только это. Как ты можешь привлечь внимание мужчин, если все время носишь брюки? Мужчины хотят видеть, какая у женщины фигура.
— Я ничуть не стремлюсь привлечь внимание какого-нибудь мужчины, ма. И ношу я не брюки, а джинсы. В джинсах и футболке женская фигура видна не хуже, чем в платье. Иногда даже лучше.
— Так что же, сегодня на балу мы тебя увидим в джинсах? — съехидничала мать. — Уверена, что это произведет на доктора Мориса глубокое впечатление.
— Его зовут Рекс Стюарт, ма. Доктор Морис — это персонаж, которого он играет на телевидении.
Лора только равнодушно моргнула, показывая, что, как и все, она пала жертвой иллюзии.
— У меня есть пара бальных платьев, — добавила Джейн. — Одно особенно хорошее. Но я сомневаюсь, чтобы какой-нибудь мой наряд мог произвести впечатление на человека вроде мистера Стюарта.
— Не глупи, Джейн. Ты можешь быть вполне привлекательной, когда хочешь. — Лора со стуком поставила чашечку на блюдце. — Скажи-ка, почему ты так невзлюбила мистера Стюарта? Ты с ним раньше встречалась, да? Я знаю, что ты много ходила в театры, когда жила в Сиднее.
Джейн тоже со стуком поставила чашку.
— Нет, я с ним не знакома. Но красивые актеры все одним миром мазаны. Они считают себя подарком для женщин, посланным самим Господом, тогда как, на самом деле, это подарок от дьявола.
У нее перед глазами встала картина: поднимается занавес, и на сцену выходит потрясающе красивый мужчина. Он похож на древнегреческого бога. Но, в конце концов, ничего божественного не осталось в Максе. Он устроил ей ад и оставил ее там.
— Ты стала циничной, Джейн. Иногда я жалею, что ты уезжала отсюда.
— И я тоже, — пробормотала Джейн, у которой больно сжалось сердце.
— Никто тебя не гнал! — В голосе матери послышалось возмущение. — Ты сама рвалась в Сидней.
Да, ты хочешь сказать, рвалась уехать от тебя, подумала Джейн, но тут же устыдилась. Ведь, несмотря на все бесконечные споры, она любила мать. Но и Кэт права — они никогда не ладили.
