Поразившись собственной реакции, она даже прикрыла рот ладонью.
— Вредные привычки одинаковы для любых сословий. Санберн усмехнулся в ответ:
— Получается, все здесь жертвы вредных привычек?
— А иначе почему людям понадобилось в это время дня принимать небезопасный для здоровья алкоголь?
— Может быть, их жизнь скучна? Или они таким, приятным способом вздумали провести часок-другой?
— Что же здесь хорошего? Просто убивают свой мозг этим ядом.
— Так может утверждать лишь женщина, которая никогда не была пьяной.
— Вы говорите так, словно это недостаток.
Санберн недоуменно приподнял бровь:
— А если я скажу, что это так и есть?
Теперь настала очередь Лидии удивляться.
— В таком случае я напомню вам, что мне еще никогда не приходилось звать на помощь посторонних людей, чтобы расправить турнюр на платье.
Санберн в удивлении уставился на нее, но спустя несколько мгновений расхохотался. Лидия восприняла такую перемену настроения в своем спутнике с большой радостью. Ее сердце забилось с новой силой, вселяя оптимистические надежды.
«Остановись, — приказала она себе. — Ты не знаешь правил этой игры. Было бы верхом глупости пытаться искать его благосклонности». Лидия проследовала мимо виконта, направляясь к бару, однако путь ей преградил мужчина, который тащил корзинку с вареными моллюсками. Нет, это были мидии. Две девушки подбежали к торговцу и сунули ему монету в обмен на порцию лакомства, завернутого в промасленный кулек из газетной бумаги. Лидия с интересом смотрела, как они принялись уплетать дары моря.
Санберн взял ее под локоть и повел через толпу. То и дело она поворачивала голову в разные стороны, стараясь лучше рассмотреть все вокруг. До этого момента заведения, где люди собирались выпить джина, Лидия представляла как притоны для пропащих душ. В них бедные люди, влекомые несчастной судьбой, окончательно губили свою жизнь в атмосфере порока и уныния. Однако здесь, в зале «джин-дворца», Лидия сразу обратила внимание на яркое убранство, не уступавшее фойе оперного театра. На стенах, напоминая экзотические цветы из золота и стекла, красовались элегантные газовые светильники. Потолок украшала замысловатая лепнина, покрытая позолотой. Из четырех углов на посетителей взирали херувимы, а на стене за барной стойкой, отделанной красивым металлическим сплавом, были укреплены начищенные до блеска зеркала.
И разумеется, особое место в этом зале занимал джин. Напротив бара, за латунным ограждением, располагались ряды бочонков, расписанных приятными оттенками золотого и зеленого цветов. Тут же висели таблички, на которых чья-то рука аккуратно вывела краской содержимое бочонков: «Превосходные сливки», «Настоящая вспышка», «Роса Бен-Невиса».
