Ася заметила отца только тогда, когда подошла его очередь, и вместо чека он подал ей мороженое.
— Что? — спросила она аптечным голосом.
— Погуляй со мной!
— Леночка, постой за меня минутку! — крикнула Ася в застекленную дверь и вышла в зал, слизывая на ходу потекшее по руке мороженое.
По-фронтовому, локтем, как своего парня, подпихнула его к двери, и из прохладной кафельной аптеки они вышли на горячий асфальт.
Саул Исаакович залюбовался стройностью тонких ног и детской ее манерой лизать мороженое.
— Слушай, приезжает один человек — Гриша, товарищ детства.
— Кодымчанин? — рассеянно спросила она, щурясь на солнце и наслаждаясь жарой и мороженым.
— Конечно, кодымчанин! Я ведь говорю, друг детства, двоюродный брат. И откуда, ты думаешь, он приезжает? Из Америки!
— Что он там делал? — Она взяла отца под руку и пошла с закрытыми глазами, запрокинув голову, чтобы загорало лицо.
— Ты подумай, он удрал на турецком пароходе из родного дома! И я бы удрал с ним вместе, мы обо всем уже договорились. Меня удержала твоя мама.
— Обалдеть можно! — дремотно мурлыкала она, не разлепляя глаз.
— Сколько нам было — четырнадцать, ну не больше пятнадцати. Твоя мама вцепилась в меня, как кошка!.. Я ей сказал, что скоро вернусь богачом, так, знаешь, она устроила страшный скандал! Мы уже были женихом и невестой, нас обручили. Она имела полное право…
— Вас обручили в четырнадцать лет?! — как бы проснувшись, воскликнула Ася.
— Примерно, не помню точно, может, нам было по пятнадцать. Мы с Гришкой вскапывали огороды и порядочно подзаработали на дорогу. Я, само собой разумеется, отступился от своей доли, раз так получилось… Гришка — это фигура!
— Знаю всех вас подряд, кодымские тихони!
— Что были мы рядом с ним?! А он знал, что делается в мире. Он говорил с раввином по-древнееврейски, он по-французски мог говорить с начальником станции, он дружил с целым табором цыган и песни пел, как настоящий цыган! Он перечитал всего Майна Рида, и у нас была своя лошадь. Твоя мама Гришу терпеть не могла. Гришка как-то даже опозорил ее перед всем местечком.
— О, опозорил? Это интересно.
— Она села верхом на нашего жеребенка. Все хотели на нем покататься… Доверчивая девочка! Только она залезла в седло, мерзавец Гришка хлестнул глупого жеребенка по ногам! Она проскакала по всему местечку, у нее поднялась юбка и ноги совсем голые, а была суббота, все старики сидят возле домов. Мама и сегодня не может слышать Гришкиного имени!
