— Соня? Шошоночка с родинкой, они жили за железной дорогой возле пруда, вспомнил?
— Нет.
— Как тебе не стыдно! Она дружила с Ревеккиными сестрами! Соня, ну? Смугленькая, дом у них был под зеленой крышей!..
— Нет, не помню.
— Ах, нехорошо, что ты забыл Соню!.. — Саул Исаакович расстроился.
— Да, да… Когда умер Лазарь?
— Не так давно.
— И от чего он умер, Суля, от болезни?
— От сердца, Гриша.
— Сейчас на всей земле умирают от сердца или от рака. Но от сердца больше. В Советском Союзе тоже так?
— В Советском Союзе так же.
— О, да, да! Везде так!..
И тут, как назло, плоский и ленивый голос прокашлялся на весь парк по радио и просчитал:
— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь.
Гриша остановился и испуганно-вопросительно посмотрел на Саула.
— Восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один, — считал голос, как на некой зловещего значения перекличке.
Гриша чуть-чуть изменился в лице. Он прислушивался не то к считающему, не то к самому себе, скосив сердито глаза на то место на груди, где из кармана торчал малиновый платочек.
— Зачем он считает? — тихо спросил он.
— Это? Чинит радио. Нас не касается! Что ты так разволновался? Гриша, тебе, кажется, нехорошо?
Гриша выдернул из кармана брюк малиновый платок, обтер слегка вспотевшую лысину и немного побледневшее лицо. Из другого кармана вынул узенькую оранжевую коробочку и съел из нее оранжевую таблеточку.
— Нехорошо? Нет! Тебе показалось!
Он спрятал красивый платок и коробочку, быстрым стряхивающим движением пальцев расправил платочек в кармашке, прищурился, будто знал секрет, иронически поднял брови на Саула, будто не себя, а его поймал на слабости, сорвал веточку, сунул в угол рта, фатовато усмехнулся.
— Будем жить, пока живется, а?
Закинул руки за спину под расстегнутый и щегольски скомканный сзади пиджак.
— Почему мы стоим?
Саул Исаакович сцепил сзади руки по-своему — большой палец одной в кулаке другой, и они пошли дальше, мимо стадиона, в высокие ворота которого входили парни в спортивных костюмах.
— А жеребенок ведь пропал, Суля?
— Ой, да! Откуда ты знаешь? Он пропал. Как только ты пропал, и он куда-то делся. Ты помнишь, — Саул Исаакович ткнул локтем в Гришино плечо, — ты не забыл, как он с твоей помощью катал мою Ревекку? Я думал, она потом тебя отравит! Техас! Мы назвали его, как ты хотел, Техас! Скорее всего, его украл Матвейка. Он любил крутиться возле нашего жеребенка.
— О, ты несправедливо обижаешь честного цыгана, Суля! Он не украл жеребенка, он самым благородным манером купил его! Купил! Что ты скажешь, ну? А я продал!
