Дивизионка | страница 4
Тут же попросил Петю Ахтырко прочесть газету вслух — сразу всей роте.
— Степной? Что же это за Степной? — Петя пожал плечами. — У того парня другая фамилия. Не помню уж точно какая, но только не Степной!
И Ахтырко и я в те времена были слишком далеки от своеобразного мира журналистов и не подозревали о существовании таких странных вещей, как литературный псевдоним.
Минометчики прослушали очерк молча и как бы даже безразлично. Затем стали украдкой поглядывать друг на друга с недоумением и удивленным вниманием: вправду ли они такие уж герои, как о них рассказывается в газете? Ну, к примеру, что геройского в Ванюшке Давискиба? Песни, правда, спивает здорово этот хохленок — прямо-таки соловейко. Про то все знают и за то любят Ванюшку. А вот как он вел себя у миномета во время боя, никто и не заметил: не до того было. Откуда же корреспонденту знать, что думал Давискиба в минуту, когда он опускал в горячий ствол мину и кричал что есть моченьки, вытаращив черные свои очи:
— Выстрел!.. Выстрел!.. Выстрел!..
Между тем в очерке сказано:
«В эту минуту перед его глазами вставала белая хата за Днепром, а возле хаты — старенькая женщина. Она исступленно глядит на восток и сухими губами неслышно шепчет: „Сынку мий, сынку! Де ж ты, кровинка моя?“»
Думал ли об этом Иван Давискиба или о чем другом, мы не знали, но только вот видим: увлажнились глаза хлопчика, заблестели; отвернулся и стал зачем-то сосредоточенно перематывать портянку…
У времени и у судьбы свои законы, свои права. Надо ж было, чтоб начальнику политотдела дивизии полковнику Денисову спустя полгода после сталинградского побоища пришла в голову более чем неожиданная мысль — представить меня на должность заместителя редактора дивизионной газеты. Что навело его на мой след, одному аллаху ведомо. Может быть, две-три заметки, с грехом пополам состряпанные мною и напечатанные в этой газетке? Думается, однако, что заметки эти разве только при повышенном оптимизме можно было принять за признаки журналистских способностей их автора. Но как бы там ни было, а я стою сейчас перед маленьким, аккуратным полковником с умными, насмешливыми глазами и слушаю сентенцию относительно того, что не боги горшки обжигают, что газета — не менее важная огневая точка, чем минометная рота, что со временем я буду еще его, полковника, благодарить и что «балакать», собственно, больше не о чем, а надо брать предписание в зубы — он так и сказал: «в зубы» — и немедленно отправляться в редакцию, которая зарылась в землянках в глубокой балке.