Клэр понимала: с ним лучше не спорить. Но темперамент брал верх.
— Мой господин, — начала она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и покорно. Но получилось наоборот — тон ее оказался полон сарказма. — В моем мире женщины могут быть лидерами, воинами, королевами без королей!
— Ты сейчас споришь со мной? — спросил он недоуменно. Клэр вспыхнула. Надо срочно его успокоить! — лихорадочно думала она.
— Прости. Не знаю, почему я тогда не спряталась. Я вообще ужасная трусиха, и у меня и в мыслях не было тебя ослушаться. Просто так получилось.
Малкольм, судя по всему, слегка остыл.
— В тебе нет трусости. Ты сильная и храбрая. — Его взгляд скользнул по плащу, как будто он мог видеть сквозь ткань. — Я никогда в жизни не видел такого красивого тела.
Он в упор смотрел на нее, буравя серыми глазами.
Самое время поставить его на место, если, конечно, получится, подумала Клэр. Ее тело трепетало, как тогда, в лесу. Она сделала глубокий вдох.
— В моем мире, — осторожно начала она, — мужчина не прикасается к женщине без ее разрешения.
Выражение его лица осталось прежним.
— Не притворяйся, будто не понимаешь! — в отчаянии воскликнула она.
— О, я понимаю. Прекрасно понимаю, — Тон его голоса не предвещал ничего хорошего.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я взял, что ты предложила, и дал, что ты хотела, — мягко ответил он.
Клэр едва не задохнулась от возмущения. Но потом вспомнила, как отчаянно хотела его и, пожалуй, с ним испытала самый лучший в своей жизни оргазм. От стыда щеки ее запылали огнем.
— Я не… не… я не вертихвостка! Я ни разу в жизни, никогда не прыгала в постель к первому встречному незнакомцу! Ты что, загипнотизировал меня?
— Откуда мне знать. — Он опустил взгляд, и тени от ресниц легли на его высокие скулы.
Клэр сглотнула. Во рту пересохло, внизу живота сладостно заныло. Ну почему она не в силах справиться с этим невыносимым притяжением? Оно никак не помогало делу, наоборот — лишь все усложняло.
— Я не бросаюсь в объятия незнакомцев. Держись от меня подальше.
Он окинул ее недвусмысленным взглядом.
— Мне кажется, — мягко сказал он, — ты не бросаешься ни в чьи объятия, кроме моих.
Он был прав. Клэр было нечего возразить. Она потеряла дар речи. На его лице застыла печать самодовольства.
— Ты загипнотизировал меня в лесу?! — срывающимся голосом прокричала она. — Ибо единственное разумное объяснение моему поведению только то, что я была не в себе. Или то, что происходящее повлияло на мое сознание.
