Он посмотрел на сникшего Рудольфа.
– И это только те сферы жизни, которые я почерпнул из твоего собственного сознания. То, о чем ты знал, но о чем не задумывался, повода не было. А сколько еще тут подводных камней? Да только за одно нарушение существующей практики государственной монополии на производство энергии тебя голышом на солнце отправят. Завтра же.
Повисла изумленная пауза. Рудольф открывал для себя неизведанную грань привычного мира.
– И что мне теперь делать? – тихо и осторожно поинтересовался он через некоторое время.
– Думать, – отрезал Барок. – И, ты меня извини, но думать придется мне, а не тебе. А то ты нас точно в могилу сведешь. А я туда не хочу. Я только жить начал. Да и ты, по-моему – тоже.
Он подмигнул Рудольфу, нимало не заботясь о том, увидит ли его ментальную гримасу собеседник.
– Нам с тобой еще только Сильвию надо хотя бы пару раз опылить.
И пока борющийся с приличиями Рудольф придумывал ответ, добавил.
– Так что твоя задача сейчас – восстановить свой прибор.
– Как я его восстановлю?! – Рудольф мгновенно забыл про Сильвию. Барок нехорошо ухмыльнулся про себя: ага, как работа пошла, любовь по боку? Хотя, все правильно, кому он нужен без своих мозгов и изобретений?
– Как? – в голос Рудольфа вернулись отчаяние и обреченность. – Здесь же все сгорело. Ты пропустил через себя такое количество энергии….
– Очень просто, – безжалостно перевал его Барок. – Что, ты забыл технологию?
Рудольф посмотрел на него, как на умалишенного.
– Я не могу ее забыть.
– Ну, так и все в порядке, – успокоился Барок.
– О-бо-ру-до-ва-ни-е и ма-те-ри-а-лы, – по слогам произнес Рудольф, пытающийся донести до тупого «соседа по палате» вопиющий драматизм ситуации. – Где я их возьму? Деньги на приобретение мне выдали грантом правительства Алидады. Противников проекта было столько, что второй раз мне ни копейки не дадут. Меньше, чем через месяц, я должен за них отчитаться. А у меня ничего нет….
Голос Рудольфа упал до шепота.
– Они в меня поверили. Одни единственные …. А я…. Что я им скажу?
– Ничего им не надо говорить, – Бароку надоели эти трагедии и страдания. Он начал понимать Сильвию. Действительно, если милейший Руди в нормальной жизни всегда был таким, то контраст в поведении у них разительный. Надо бы учесть на будущее, кстати, когда придется разговаривать со старыми знакомыми. – Ты придешь и покажешь им продукт, – он остановил начинающего злиться Рудольфа. – Но только с функциями, которые я тебе скажу. Ясно? А про материалы можешь не беспокоиться.
