Тори загадочно улыбнулась:
— Я знаю, чем привлечь к себе внимание. Позвольте мне помочь вам одеться, ваше обходительное величество. И надо приклеить усы.
— Заставлять меня смеяться — это чертовски нелюбезно, — с ухмылкой проворчал Фэлкон. Немного подумав, он выбрал для себя камзол из черной парчи, расшитой золотом.
Тори прикоснулась пальцами к его ране, затем осторожно наклеила ему усы, кончики которых спускались к щекам. С черной шелковой маской на лице вид у него стал довольно мрачный. Когда же он водрузил на голову шляпу, Тори в восторге воскликнула:
— Ты само совершенство!
Фэлкон отвесил ей поклон и предложил руку:
— Что ж, спустимся вниз, моя прелесть?
Когда они спускались по лестнице, Тори увлекла его в свою комнату.
— Чуть не забыла… последний штришок…
У себя в комнате она подвела Фэлкона к зеркалу и поправила один из его локонов, чтобы получше прикрыть шрам. Потом из напудренного парика вытащила темно-красное страусовое перо и воткнула ему в шляпу. Конец же пера опустила так низко, чтобы он, свисая, прикрыл правую щеку.
Отступив на шаг, Тори послала ему воздушный поцелуй и с улыбкой сказала:
— Отправляйся вниз встречать гостей, любимый. Я намереваюсь устроить выход с помпой.
Хокхерст появился очень вовремя. Как раз в этот момент прибыли четверо самых ранних гостей. Как он и предполагал, лорд Сэквилл и престарелый лорд Файерли нарядились королем Георгом. Оба были в белых париках, с напудренными лицами, и у каждого на шее висела звезда ордена Подвязки — то есть выдумкой они явно не блистали.
А вот дамы решили не изображать исторические персонажи. Лавиния вырядилась пастушкой, а Джоан — монашкой. Подойдя к леди Файерли, Фэлкон пробормотал:
— Какое у вас странное чувство юмора, Джоан.
— Ах, ваше величество, если любите религиозные переживания, давайте как-нибудь исповедуемся вместе.
— Чтобы перечислить все мои грехи, мне, наверное, потребуется целая ночь, — ответил Фэлкон с ухмылкой.
Вскоре прибыли лорд и леди Гудвуд; причем миледи — в образе королевы Алиеноры Аквитанской. Увидев ее, Лавиния и Джоан нахмурились, очевидно, почувствовав себя рядом с ней безродными простушками.
Хокхерст сразу понял: высокородные гости появились так рано, чтобы сыграть свои любимые роли, а вот таможенник, судья и некоторые другие приехали довольно поздно. Однако капитан Драдж все не появлялся, и Фэлкон ждал его приезда с величайшим волнением. Он прекрасно понимал: в первые же минуты все станет ясно. И если окажется, что у капитана появились какие-то подозрения, то придется приложить максимум усилий, чтобы их развеять.
