.
Заслуживает пристального внимания свидетельство Ивана Грозного о политике Сильвестра и Адашева, приводящей в «самовольство» и «супротисловие» бояр царю, производящей «поравнение» в чести бояр с государем, а бояр — с детьми боярскими. Если оно соответствовало действительности, то придется признать, что реформаторы, возглавляемые Сильвестром и Адашевым, склонялись к переустройству русского служилого сословия на манер литовско-польского шляхетства, воспринимавшего своего короля как первого среди равных (и потому — выборного), но отнюдь не как Богом данного государя (и поэтому — наследственного). Речь, в конечном счете, шла об изменении политического строя Руси, причем о таком изменении, какое в исторических условиях той поры, характеризуемых смертельной угрозой извне, было бы, несомненно, гибельным для страны. Но, чтобы добиться успеха, реформаторы должны были заставить самодержца поделиться с ними властью. И, казалось, они здесь преуспели. Во всяком случае, Иван Грозный писал Андрею Курбскому, напоминая ему о Сильвестре, Адашеве и Курлятеве, которые «от прародителей наших данную нам власть от нас отъяша, еже вам бояром нашим по нашему жалованию честию и преседанием почтенным быти; сия убо вся по своей власти, а не в нашей положиша, яко же вам годе, и яко же кто как восхощет; потом же утвердися дружбами, и всю власть во всей своей воли имый, ничто же от нас пытая, аки несть нас, вся строения и утвержения по своей воле и своих советников хотения творяще»>{113}.
Само собой разумеется, что без кадровой опоры осуществить все это узурпаторам было бы невозможно. И они, по свидетельству царя, «ни единыя власти оставиша, идеже своя угодники не поставиша, и тако во всем свое хотение улучиша»>{114}. Сейчас не время рассуждать о том, насколько справедливы жалобы Ивана Васильевича>{115}. Достаточно в данный момент подчеркнуть, что Сильвестр и Адашев вместе со своими «советниками», как утверждал Иван Грозный, не только противились самодержавной власти, но добились еще и фактического ее ограничения. Однако этим не исчерпывались, по Грозному, «злобесные» дела Курбского, его «друзей и назирателей».
Иван говорит, что они, помимо «истиннаго християнского самодержавства», нападали также на православную Веру и апостольскую Церковь. Это и понятно, поскольку Самодержавие и Церковь составляли, согласно воззрениям тех времен, единое целое, что превосходно выражено в грамоте (1393) константинопольского патриарха Антония великому московскому князю Василию Дмитриевичу, где читаем: «Невозможно христианам иметь церковь и не иметь царя. Ибо царство и церковь находятся в тесном союзе и общении между собою, и невозможно отделить их друг от друга»
