Иона не влюблён и не простужен,
И стон его — не аномалия рассудка.
Иона проглотил кита на ужин,
Иону мучат угрызения желудка.
Случайность — продолжение закона…
Вчера в закусочной он взял кита навынос
И, съев кусочек, понял: кит знакомый,
Ведь в чреве у него Иона вырос.
Кит — тоже рыба, только рыба та ещё:
Душой и телом он млекопитающий…
С последней каплей утекающих мозгов
Я разделю с тобой покой и облегченье,
Мой чудо-кит, не знавший тёплых берегов,
Не испытавший кайф попутного теченья.
Моя матёра, мой матёрый материк
И альма матер всех утопленных утопий,
Мы все — соавторы твоих блокадных книг,
Шахтёры в сумраке твоих подкожных копей.
Мы в глубине
твоих подкожных копей.
Последним росчерком чернеющих чернил
Я ставлю крест на опустевшей самобранке.
Я ни куска тебя в себе не сохранил,
Остались призраки, подрамники, подранки.
Всплыл кверху брюхом мой слоёный чудо-кит:
Прошла агония его, прошла и кома.
Моё отечество уже не просто спит —
Живых здесь нет в живых, все остальные дома.
Живых здесь нет,
все остальные дома.
Иона видел из китова зева
Совсем не то, что видит он отныне.
Так в самый пир нам предвещает чрево
Чуму, суму и прелести иные.
Нутро вошло в нутро — и мир распался
На отрицательно заряженные ионы.
