Зимовье зверей | страница 26
Спали под дамокловым судом.
В темноту плевались рестораны,
Небо отбивало звёздный рэп,
Ветер выворачивал карманы,
Прикрепляя к шляпам черный креп.
Это было тогда, когда не было нас,
Это было тогда, когда не было их,
Это было, когда загорался Клаас
И его едкий пепел сквозь небо проник
Прямо в сердце…
Публика с работы возвращалась,
Быт испив согласно паспортам,
И Земля невидимо вращалась,
Лбом стучась в космический тамтам.
Никому не нужной красотою
В серое вонзались снегири;
Мертвым снегом, как живой водою,
Лужи поминали фонари.
Это было тогда, когда не было нас,
Это было тогда, когда не было их,
Это было, когда загорелся Клаас
И его едкий пепел сквозь время проник
Прямо в сердце…
Рёбра обгоревшего каркаса,
Боль в застывших капельках смолы…
И тенями нового Клааса
Багровеют чёрные углы.
Площадь затушила сигареты,
От огней устав до тошноты,
Только блик с повадками кометы
Тлел в утробе кухонной плиты…
Это было тогда, когда не было нас,
Это было тогда, когда не было их,
Это было, когда разгорался Клаас
И его едкий пепел сквозь память проник
Прямо в сердце…
1994
Печальный роджер
Налей мне рому, мой печальный Роджер,
И улыбайся — сколько хватит силы…
Любовью за любовь — себе дороже,
До дрожи или даже до могилы.
Когда с живых сердец снимают стружку,
На белом флаге много красных пятен.
Так подними свою стальную кружку,
Хоть повод, как всегда, и непонятен.
На беду, на века
Нам всем отшибло покой,
Но море стало рекой,
И нам опять не остаётся ничего, кроме
Рома и крови!
Пусти мне кровь, мой беспризорный Джокер,
И окропи проигранные карты.
Все дело — в страхе, а все тело — в шоке;
Мы не рабы, но и не бонапарты.
Кто морю мил, тот небу ненавистен —
Война стихий в стихийной свистопляске.
Чтоб избежать ее пропитых истин, —
На оба глаза чёрные повязки.
На беду, на века
Нам всем отшибло покой,
Но море стало рекой,
И нам опять не остается ничего, кроме
Рома и крови!
(Сухой закон — для тех, кто не болел
Морскою болезнью.)
У жизни — дно, где у бутылки — пробка.
Пират без корабля — что поп без паствы…
Не щёлкай клювом, мой трофейный Попка,
Лети к своим — пусть гибнут за пиастры!
И стоило всю жизнь сидеть на шиле,
И корчить то борьбу, то паранойю,
Чтоб эти твари залпом положили
Пятнадцать членов на сундук со мною!
На беду, на века
Нас всех накрыло водой,
И солнце стало звездой,
И нам опять не остается ничего, кроме
Рома и крови!
1997
Одиссей и Навсикая
Пока Пенелопа вязала носки,
Еженощно их вновь распуская,
На том берегу быстротечной реки
Одиссей повстречал Навсикаю.
Книги, похожие на Зимовье зверей