Робеспьер(ледяным тоном). Вы на неправильном пути, генерал. От Леонида далеко до Папаши Дюшена. Это место опасное, черпать оттуда примеры я вам не советую.
Вестерман(озадачен). Какое место?
Робеспьер. Площадь Революции.
Вестерман(в полном недоумении). Но, гражданин, что же я такого сделал? В чем меня обвиняют?
Робеспьер. Это вам скажут в Комитете общественного спасения.
Вестерман. Я заслужил право знать об этом заранее.
Робеспьер. Спросите вашу совесть.
Вестерман. Мне не в чем себя упрекнуть.
Робеспьер. Жалок тот человек, который перестает слышать укоры совести.
Вестерман(старается держаться спокойно, но голос его дрожит от боли и гнева). Я укоряю себя в одном: зачем я отдал жизнь такому неблагодарному отечеству? Тридцать лет я терплю ради него всевозможные лишения. Десять раз я спасал его от нашествия врагов. Моих заслуг оно не ценило никогда. Слушают первого попавшегося клеветника, который меня оговаривает, придают значение анонимным письмам солдат, которых я наказал за трусость; меня обвиняют, мне грозят, меня понижают по службе; остолопы, чинодралы, прохвосты мною помыкают; я должен подчиняться какому-то Росиньолю, безмозглому ювелиру, который ничего не понимает в военном деле, который известен только тем, что поминутно садится в лужу, все заслуги которого состоят в том, что он вышел из грязи и что ему покровительствуют якобинцы. Клебер, Дюбайе и Марсо — последние спицы в колеснице, а ниортский лавочник командует двумя армиями!
Робеспьер. Республика больше обращает внимание на то, сколь тверды в командире его республиканские убеждения, чем на его военное искусство.
Вестерман. А Республика принимает во внимание неудачи Росиньоля?
Робеспьер. Ответственность за неудачи Росиньоля ложится не на него, а на тех, кто его окружает. Если Клебер, Дюбайе и Вестерман так гордятся своими способностями, почему же они не помогают начальнику, которого им дала Нация?
Вестерман. Так вы хотите отнять у нас нашу славу?
Робеспьер. Да.
Вестерман. Признайтесь: наша военная слава вас пугает, вы хотите, чтобы она померкла?
Робеспьер. Да.
Вестерман(запальчиво). Она задевает честолюбие адвокатов?
Робеспьер. Она оскорбляет разум, она угрожает Свободе. Чем вы так гордитесь? Вы только исполняете свой долг. Вы рискуете жизнью? В той смертельной борьбе с деспотизмом, которую мы все сейчас ведем во Франции, каждый из нас ставит свою голову на карту. Вы что же, меньше боитесь смерти, чем мы? Все мы привыкли к мысли, что впереди смерть или победа. Вы, как и мы, только орудия Революции, топоры, которые обязаны проложить дорогу Республике, врубаясь в ряды неприятеля. Это тяжелая задача, и браться за нее надо без малодушия, но и без заносчивости. У вас нет никаких оснований гордиться пушками, так же как и у нас — гильотиной.
