Проснулся я, когда сверху вовсю светило солнце. Посмотрел на часы — уже одиннадцать. Крепко же я спал! Не разбудили ни палящее солнце, ни доносящиеся громкие голоса. Прислушался: звякнула цепь, заскрипели уключины. Кто-то сел в лодку. Осторожно потрогал щеки — как будто гладкие. Лоб, подбородок, шея — тоже. Только отросла щетина и с лица осыпается какая-то шелуха. Неужели все прошло? Жаль, нет зеркала, посмотреть. Потрогал голову. Кепка. Джинсовая… Снял было ее, но тут же вспомнил — снимать нельзя. Натянул снова. И, откинув прогретые солнцем пледы, сел на матрасе.
Минут десять сидел, подставив лицо солнцу. Утро прекрасное, и главное, никуда не нужно спешить. Из блаженного состояния вывел голод. Я натянул кроссовки, встал, сделал зарядку, позавтракал. Потом поставил этюдник, закрепил на нем лист ватмана, достал из рюкзака кисти, краски, набор фломастеров, карандаши. Что рисовать? Ладно, какая разница…
Довольно долго я добросовестно штриховал карандашом бумагу, буквально вымучивая каждую нанесенную на ватман черточку, но потом ушел в себя и заработал по-настоящему. От эскиза меня оторвали лишь необычные звуки. Вдруг понял: рядом стоит собака. Посмотрел. Вот она. Та самая, большая, мохнатая, с загнутым вверх хвостом. Стоит рядом, громко дыша. Поглядывает то на меня, то на эскиз.
Собак я не боюсь, к тому же Сашка предупредил, что отдыхающих этот пес не трогает, поэтому сказал: «Ух ты, псина… Привет», — и продолжил работу. Но почти тут же из кустов вышел невысокий крепкий старик, судя по всему, сторож. На старике была бейсбольная шапочка, когда-то красная, сейчас же выгоревшая почти добела, линялая майка-безрукавка и ношеные-переношеные джинсы.
— Доброе утро, — сказал старик.
— Доброе утро.
— Я здешний сторож, зовут меня Николай Иванович. А вы наш? Что-то я вас не припомню.
— Нет. — Я отложил карандаш.
— Понятно. А откуда вы?
— Ниоткуда. Я сам по себе.
Присев на корточки, Николай Иванович цокнул, подзывая собаку. Взял подошедшего пса за загривок.
— Значит, сами по себе. А как вы сюда попали? — Скомандовал: — Дик, место! — и пес исчез.
Сторож склонил голову набок:
— Парень, изложи, откуда ты здесь возник?
— Извините, но пришлось перелезть через забор.
Сторож подошел к этюднику, посмотрел на эскиз. Повернулся:
— Что, серьезно?
— Серьезно. Приехал порисовать. Вторую ночь здесь ночую. У вас.
Сторож перевел взгляд на матрас, примятую вокруг траву.
— Силен. «У вас». Что, места вокруг мало?
