Стремлением получить передышку и объясняются первые действия Эйзенхауэра, предпринятые им непосредственно после памятного звонка Хегерти. Всю ночь Эйзенхауэр, консультируясь по телефону с Шерманом Адамсом и другими доверенными лицами, руководил подготовкой заявления для прессы, которое утром 5 октября было зачитано в Белом доме от его имени тем же Хегерти. Суть этого поспешно составленного и беспомощного по своей логике заявления сводилась к тезисам о том, что президент «не выразил удивления» и что США никогда не рассматривали свою космическую программу «в свете гонки с Советами». В очередном выпуске своего рода «светской хроники» Белый дом пытался подтвердить свои вызвавшие насмешливые комментарии утверждения ссылками на то, что президент по-прежнему пребывает в прекрасном, «искрящемся юмором настроении» и с истинным удовольствием предается своей любимой игре в гольф вместе с гостящим у него на ферме другом — Джорджем Алленом, бизнесменом из Вашингтона.
По указанию президента американским официальным пропагандистским агентствам, в том числе и «Голосу Америки», было разослано циркулярное письмо, в котором предлагалось не только «высмеивать саму мысль», будто Соединённые Штаты когда-либо стремились опередить Советский Союз в запуске спутника Земли, но и «избегать связывать это событие с оценкой военного потенциала русских», а тем более делать выводы, что оно свидетельствует об их научном превосходстве в области освоения космического пространства.
Были организованы также соответствующие весьма решительные, хотя не всегда удачные, заявления и от имени других официальных лиц — министра обороны Вильсона, его помощника по конструированию и производству управляемых снарядов Холадея, контр-адмирала Беннета, руководителя научно-исследовательского центра ВМФ, несшего в то время ответственность за обеспечение ракетами американской программы по запуску сателлита. По своей несуразности, тенденциозности и просто безграмотности выступление Беннета, оценившего советский спутник как «простой кусок железа, который может зашвырнуть в небо чуть ли не каждый», оказалось вне конкуренции. Используя выражение одной бельгийской газеты, подобная мысль могла зародиться только в слаборазвитых мозговых извилинах «туши, украшенной адмиральскими погонами».
Приблизительно столь же «эффективными» оказались и высказывания немногих комментаторов, оставшихся верными Эйзенхауэру. Лучшее, что они смогли выжать из себя для успокоения американской публики, не выходило за пределы двусмысленно звучавших выражений надежды в способности советского спутника отвлечь внимание мирового общественного мнения «от неприятных для нас событий в Литл-Роке».
