Я принимаю ту истину, что революция является источником права. Но никогда не может быть назван революцией ночной вооруженный путч, совершенный 10 марта. На вульгарном языке, как сказал Хосе Инхениерос, вошло в привычку называть революцией небольшие беспорядки, которые организует группа недовольных, чтобы лишить пресыщенных правителей их политических синекур или экономических привилегий, заменив лишь одних людей другими, по-новому распределив между собой должности и блага. Это не критерии при определении революции для философа, изучающего историю, это не критерий научного исследователя.
После переворота 10 марта не только не было глубоких изменений в социальной структуре страны – даже на поверхности этого общественного болота не прокатилась ни одна волна, которая всколыхнула бы царящую гниль. Если при предыдущем режиме было много политических махинаций, воровства, произвола и полное отсутствие уважения к человеческой жизни, то нынешний режим увеличил количество этих махинаций в пять раз, в десять раз умножил призвол и в сто раз – неуважение к человеческой жизни.
Известно, что Барригилья грабил и убивал, что он был миллионером, что ему принадлежали многие жилые здания в столице, многочисленные акции в иностранных компаниях, баснословные счета в американских банках, что он распределил совместно нажитое с женой имущество на сумму 18 миллионов песо, что останавливался в самом раскошном отеле американских миллионеров, но никто и никогда не поверит, что Барригилья революционер. Барригилья – это сержант Вейлера, который убил двенадцать кубинцев в Гуатао... В Сантьяго-де-Куба убито семьдесят. De te fibula narratur.
Четыре политические партии господствовали в стране до 10 марта: партия «аутентиков», Либеральная, Демократическая и Республиканская. Через два дня после переворота к диктатору присоединилась Республиканская партия. Не прошло и года, как Либеральная и Демократическая партии снова были у власти. Батиста не восстановил конституции, не восстановил конгресса, не восстановил прямого избирательного права, не восстановил, наконец, ни одного из уничтоженных в стране демократических институтов, но снова привлек к власти Вердеха, Гуаса Инклана, Сальвито Гарсию Рамоса, Анайю Мурильо. Вместе с высшими руководителями традиционных партий в правительстве появилось самое продажное, самое хищное, самое консервативное и самое архаичное, что есть в кубинской политической жизни. Такова революция Барригильи!
