— Конечно.
— «Натана Мудрого» тоже?
— Н… нет. Конечно, нет.
— А как с Гейне?
— Того да. Те его вещи, которые связаны с народным эпосом.
— Что, например?
— Народные песни. «Лорелей»…
— С комментариями автора?
— Нет, конечно.
— Конечно?
— Что вы хотите?… Я ведь всего-навсего простой школьный учитель…
— Обер-лейтенант Ваксмут, вы говорите, что в Крефельде у вас небольшое трикотажное предприятие. Как вы думаете, сколько еще будет продолжаться война?
— Думаю, это вопрос нескольких недель. К Рождеству все кончится.
— Почему вы так решили?
— У вас большое превосходство в технике!… Тут не нужно никакого искусства. У нас и без того все трещит по швам. Большинство ждет только американцев.
— Почему?
— Иначе ведь мы не сможем снова стать на ноги.
— Вы думаете, американцы для того и воюют?
— По крайней мере, чтобы русские не проглотили нас. Это не в ваших интересах. Вы ведь после войны хотите делать гешефт. И мы будем вашими партнерами в Европе.
— Вы поэтому и воевали против русских?
— Нет. Это была большая глупость. Тут мы дали втянуть себя. Но теперь вы должны выручить нас. Это логично…
Так было изо дня в день. Время от времени к нам поступали горы меню и каталогов цен, отчеты ферейнов и спортивные известия. Из всего этого мы стремились воссоздать общую картину Третьего рейха глубокой осени 1944 года.
Сильвио был неутомим. С толстой сигарой в уголке рта он мог часами расспрашивать пленных о том, хорош ли яблочный сидр в этом году, насколько популярна актриса Ильза Вернер, как повлияло поражение под Сталинградом на жизнь в Германии. Его манера разговаривать внушала к нему доверие прежде всего потому, что его лицо никогда не выдавало его мыслей. Так, молодой, но уже облысевший адвокат из Мюнхена утверждал, что он ничего не слышал о концлагере в Дахау. Сильвио сделал вид, что пропустил это мимо ушей, хотя его родители погибли в Освенциме, след его сестры затерялся в Равенсбрюке, но ведь дело было не в том, чтобы уличить мюнхенца во лжи. Я завидовал целеустремленности Сильвио. У меня этого не получалось, особенно если кто-нибудь из пленных рассказывал о Праге. Я сразу же вспоминал Еву…
Допросы, однако, не оправдали наших надежд. Если верить пленным, то для полного крушения Третьего рейха не хватало только малюсенького толчка извне. В действительности же гитлеровцы что-то замышляли. Следуя девизу «Анни», нам нужно было во что бы то ни стало взять в наших передачах правильный тон. «Иметь бы шапку-невидимку», — часто думал я. И тут случай пришел мне на помощь.
