— Я ничего не могу посоветовать тебе, Тим, — чуть виновато промолвила Эрика. — Людские нравы и обычаи знаю очень плохо.
— Да я и не жду совета. Пошли лучше завтракать, — взвар позели сделал свое дело, похмелья как не бывало.
О Корне этого сказать было нельзя. На мой стук дверь долго не открывалась, наконец айр соизволил выглянуть в коридор. Физиономия изрядно помятая, под глазами серые круги. При виде Эрики друг едва сдержал рвотный позыв (во всяком случае, мне так показалось).
— Чего колотишь? — сипло вопросил Корешок. — Сбор у Кремня только завтра вечером.
— Так ты сегодня весь день валяться в постели собираешься? Мы завтракать идем.
— Валите, — нежная зелень, появившаяся на подернутых щетиной щеках друга, не оставляла сомнений в его состоянии.
Я заподозрил неладное. Не, понятное дело, перебрали мы вчера изрядно, но это была далеко не первая совместная попойка, и, насколько помнилось, прежде айр справлялся с последствиями невоздержанности куда лучше. Взглянул на сестренку и понял, что мыслю в верном направлении. На личике айрицы было написано глубочайшее удовлетворение.
— Эри, ну нельзя же так! — возмутился я. — Давай-ка, исправляй, что наделала.
— Я наделала?!
Корень сделал попытку захлопнуть перед нами дверь, да я вовремя подставил ногу. Тогда айр, словно позабыв о нас, нетвердым шагом отправился к кровати и осторожно улегся на спину. Я втолкнул упирающуюся сестренку в комнату, вошел следом и закрыл дверь. Чужие глаза и уши нам совершенно ни к чему.
Эрика, вопреки моим ожиданиям не делала попыток утечь, наоброт, живенько подошла к кровати и приялась с интересом разглядывать широкую вышитую ленту, висящую в изножии на одном из столбиков. Я отлично знал эту деталь женского убора: жительницы Ветлужа подвязывают такими волосы, а те из них, что отличаются легкостью нрава, любят оставлять на память понравившемуся мужчине. И когда только Корешок успел? Вчера, пока мы с сестренкой по лавкам ходили?
— Какой узор необычный, — прощебетала Эрика. — Можно взять, рассмотреть как следует?
— Оставь! — айр с неожиданной прытью поднялся и вырвал ленту из пальцев девушки.
Чрезмерное усилие незамедлило сказаться, Корешок снова опасно позеленел, издал утробный звук и повалился на постель.
— Эри, в третий раз повторять не стану. Сейчас же избавь Корня от похмелья. Да не вздумай попутно еще какую-нибудь шуточку выкинуть! — странное выражение, мелькнувшее на лице сестренки, заставило насторожиться. Тут же помимо воли проснувшееся чутье доставило ощущение злорадного предвкушения, почему-то связанного с оставленной на память лентой. Что она себе позволяет, эта девчонка! Навязалась на мою шею, да еще пакостит.
