Весь устало-земной
И счастливо-печальный.
И себе самому
Говорю я: «Припомни
Отчего, почему
Хорошо мне, легко мне!»
- Это обо мне сегодняшней, - говорит, улыбаясь.
«И обо мне», - хотел и я примазаться, хотя, не в пример поэту, знаю, почему мне хорошо, но промолчал, сомневаясь, что на эту поклёвку у меня найдётся достойная наживка. Поводит-поводит и сорвётся, оставив с носом. Останется только разводить руками, показывая, какая была большая. Страсть как захотелось пива. У меня всегда так: как неразрешимые проблемы, так умираю - хочу пива. Может быть, уже рефлекс выработался – всегда спасаюсь от семейных передряг у бочки с друзьями. Пора, думаю, завязывать с любительницами поэзии, скорей восвояси да к заветной бочке. Тем более, что неуправляемую лодку отнесло по течению почти до причала.
- Ну, что? – спрашиваю в досаде. – Мы зачем здесь? Рыбачить-то будем или вернёмся, пока не зажарило?
- Будем, - встрепенулась она, сняла с себя всё лишнее, и я за ней, - обязательно будем. Командуй, мой капитан.
- Вёсла на воду, - подыгрываю я – Полный вперёд!
- Есть! – слышу бравый ответ, и мы поплыли в сторону от запотевшей пивной бочки.
И поплыли мы снова на безрыбье место. Минут через 15 затабанили на перепутьи в канал и реку, подготовил я снасть, выдал ей удочку, показал, как насаживать червяка, взял свою любимую удочку, забросил наживу в воду и затих на корме боком к напарнице, бездумно уставившись на неподвижный, как ему и полагается быть в этом месте, поплавок, подумывая подремать от нечего делать.
Но не тут-то было. Я забыл, что новичку везёт и в ванной. Только-только настроился на дремотный лад, как слышу сдавленный полушёпот-полувскрик:
- Дёргает!
Посмотрел, а у неё уже и поплавок утонул.
- Тяни, - говорю тоже почему-то шёпотом, входя в азарт. – Вверх вытягивай.
Она потянула, в воздухе сверкнул приличный окунёк, не обрадованный солнцу, и шлёпнул бы меня по личности, если бы я не успел отклониться.
- Подноси к себе по воздуху, - поучаю, а она никак не может поймать мотающуюся туда-сюда и всё около моего лица рыбёшку, пока не удалось это сделать вдвоём. Труднее всего для неё оказалось снять скользкую рыбину с крючка, глубоко вонзившегося в верхнюю губу незадачливого подводного хищника. Не обошлось без уколов, крови и облизыванья пальцев, измазанных слизью и кровью. Ничего, терпит, настоящий рыбацкий азарт овладел. Кое-как наживила второго червяка, - первого, искалеченного при освобождении десятью пальцами, пришлось выбросить, - забрасывает в то же место – смотри-ка, с лёту соображает! – и почти тут же коротко вскрикивает, словно сечёт по моему рыбацкому самолюбию:
