Тихая вода | страница 6
— Не стану спрашивать больше ничего, — сказал он степенно, — мне нет нужды расспрашивать тебя о жизни и о ее принципах. Все это пустая болтовня, если ты никто, если ты не стоишь и гроша.
Он взял со стола визитку и протянул мне:
— Как только я найду тебе подходящее задание, я позвоню. Если вестей от меня не будет долго, то позвони сам: дел столько, что нетрудно забыть. Напишешь стоящее — дам тебе дорогу… Нет — попробуешь еще раз. Я люблю твердолобых, в самом хорошем смысле этого слова, а лбы твердеют, если ими всюду биться.
— Спасибо, — я взял визитку, немного раздосадовано, так как понял, что сразу после моего нелепого «Это то, что я хотел» он начал называть меня на «ты». Он понизил меня. Или сделал ближе. Не знаю, и узнать мне этого в тот раз не удалось, так как он более не обращал на меня внимания, вновь уткнувшись носом в ворох бумаг.
Просидев еще с секунд десять в кресле, у которого, по всей видимости, портилось настроение от вечно меняющихся хозяев, я разглядел в лице будущего, как того хотелось, начальника красивые черты. Да, он непременно нравится женщинам, и ему еще нет сорока. С такими мыслями я направился к выходу, у двери бросил в тишину «До свидания» и выскочил из кабинета.
Только на улице я взглянул на визитку. Сверху красивым шрифтом — «Люди и События», а прямо посредине чуть поменьше — «Корпевский Константин Борисович, главный редактор». И почему этот самый Корпевский не представился, не подал мне руки, не улыбнулся вежливо и дружелюбно и не предложил чашку кофе? Почему он не сделал всего того, что должен был делать я на прежней работе? Потому что я для него материал, который возможно, но не обязательно добавит в его карман еще немного денег. Но вряд ли они станут заметны на фоне зеленой кучи. Вряд ли я сам откажусь раздобыть их для него, ведь так же подсажен на этот наркотик, и мне тоже обещана доза. Кто я для него? Да всего лишь надоедливая муха, которая, если окажется уж очень редкой, поможет снискать ему лавры известного коллекционера.
Этот Корпевский, вероятно, еще тот зубр. Я видел часы на его руке — они куплены не на вещевом рынке и даже не в обычном магазине, и сколько они стоят, мне не приходится знать, да я и не люблю столь огромных цифр. Его пиджак был помят, но дорог, джинсы — обычные, но с лоском. И главное, что выдавало в нем человека небедного — это взгляд. Он всем уже пресытился, ему не был интересен собеседник, рангом пониже, он давно реализовал себя, и хотел теперь видеть, как это делают другие, что все же говорило в его пользу. Он талантлив, и ему не страшно кому-то проиграть. А мне… как бы мне хотелось однажды выиграть его.