К началу Великой Отечественной войны мне шёл четырнадцатый год. Я был подростком, но подростком любознательным, учившимся с удовольствием, много читавшим и активно пытавшимся разобраться в происходящем. Ну, а то, что происходило в послевоенные годы, я воспринимал уже как взрослый человек. Так что мои суждения о советском строе, почёрпнутые из литературы, пропущены через личный опыт.
Могу засвидетельствовать, что советские люди были бодрыми и уверенными в завтрашнем дне, и песни, которые пело молодое поколение и которые с пониманием воспринимались и старшими, были жизнерадостными и задорными. И дело было не только в том, что советским людям были даны социальные гарантии, немыслимые в то время в западном мире, но и в общей атмосфере, порождённой ощущением всестороннего подъёма страны. Тогда не было и следа той духовной безысходности, что воцарилась в широких слоях населения к концу правления Брежнева.
Ну, а что же, не было недовольства, или так все всё время пели и плясали?
Недовольные жизнью были, и было их немало. Мой дед часто ругал Советскую власть за нищенский уровень его жизни, несравнимый с тем, какой у него, квалифицированного рабочего, был до революции, когда он трудился на «Трёхгорной мануфактуре», на фабриканта Прохорова (хотя дед участвовал в революции 1905 года). Моим родителям жизнь в городе была куда как менее по душе, чем самостоятельное хозяйствование в деревне в годы нэпа. Родители и бывавшие у нас гости нередко рассказывали анекдоты, в которых власть выставлялась не в лучшем свете.
Гости, приезжавшие из моей родной тульской деревни вспоминали мрачные эпизоды прошедшей коллективизации, сетовали на непорядки в колхозе (но приезжала и трактористка, получившая орден Ленина и присутствовавшая на банкете в Кремле в честь передовиков труда, у неё, естественно, были совсем другие рассказы). Но при всём при том всё-таки ощущалось, что воспоминания о былом — это рассказы о прошедшем, безвозвратно канувшем в небытие. Новая жизнь утвердилась прочно, жизнь заметно полегчала после отмены карточек на хлеб (при всей скудости нашего семейного бюджета я до войны не знал, что такое голод, зато уже в первую же военную зиму ощутил его в полной мере). И общий дух подъёма помогал выносить тяготы повседневного быта, так что, как говорится, язык хулил, а сердце пело. О том, как хорошо и весело жила его родная вологодская деревня Тимониха в 1935 году, вспоминал и писатель Василий Белов.
