Учур перестал играть.
Оторвал на секунду от струн руку и сделал быстрое, едва уловимое глазом движение. Словно поймал пальцами назойливую муху. Никто из зрителей не связал его жест с тем, что произошло дальше. Воришка внезапно остановился, выгнулся дугой и выронил добычу. Никто ничего не понял, кроме Морока, наблюдавшего за этой сценой через стекло своего Лексуса.
Он отлично видел, как коричневая от загара и грязи рука подростка поймала серую фибру. Тускло мерцающая нить стянула шею беглеца невидимой петлей. Рывок, и вор захрипел, тараща испуганные глаза. Узкоглазый певец был крыланом. Причем, сильным.
Морок не стал его ни о чем расспрашивать – просто предложил поработать помощником, а заодно пожить в своей огромной квартире с видом на набережную. Он хорошо разбирался в людях, чтобы понять – от парня не исходит опасность. Наступит время – сам все расскажет.
- Что это? – Директор СКК уставился на грязно-белые ошметки, плавающие в красном чае.
- Каймак! – Гордо сообщил Учур. – Оцобая пенка с молока. Вкуцно. Цпециально для Кирилла Михайловица делал.
Морок опасливо понюхал содержимое кружки.
- Только не говори, что чай ты взял из деревянной шкатулки на верхней полке.
Алтаец осторожно кивнул.
- Учур! Я же просил, без экспериментов! Ты знаешь, что это за чай? Дахунпао! Самый дорогой в мире! – Кирилл Михайлович откинулся на спинку кресла и расстроено поджал губы. – Он растет в одном единственном месте на земле. В горах Уишань. Его урожай – всего полкилограмма в год. Можешь представить, сколько стоит одна ложка? А ты в него этот… каймак кладешь! Ну что молчишь?
- Радуюц, - Грустно вздохнул алтаец, теребя ремень джинсов.
Морок едва не поперхнулся.
- Радуешься? Чему?
- Тому, цто вы сегодня Кирилл Михайловиц, а не Морок. Морок бы меня убил.
Кирилл Михайлович сердито фыркнул. Эту игру начал Кудай – начальник силовой группы СКК. Он утверждал, что тело его шефа делят два человека. Один – мягкий, склонный к пространным рассуждениям Кирилл Михайлович, другой – холодный и бескомпромиссный Морок. Первый вполне мог простить незначительную оплошность, любил посидеть за чашкой коньяка, был в курсе семейных дел каждого сотрудника, увлекался стрельбой из лука и арбалета.
Второй не увлекался ничем, кроме работы. Одного его взгляда хватало, чтобы у подчиненных участилось сердцебиение и засосало под ложечкой. Он мерил пружинистым шагом помещение оперативного штаба и отдавал короткие, точно удар под дых, команды: «Вперед. Отходим. Ищем цель. Пора». А еще он не прощал предательства. Это могли бы подтвердить те, кто повелись на добродушие Кирилла Михайловича и решили проверить границы его терпения. Наивные глупцы давно уже не разговаривали ни с кем из ныне живущих.
