Иисус усмехнулся в темноте.
— Поскольку я человек, у нас много общего.
— Но я по-прежнему не понимаю…
— Я — наилучший способ, каким любой смертный может связаться с Папой или Сарайю. Видеть меня — видеть их. Любовь, которую ты ощущаешь и которая исходит от меня, ничем не отличается от той, какую они проявляют к тебе. И поверь мне, Папа и Сарайю такие же настоящие, как и я, хотя, как ты заметил, они совершенно другие.
— Кстати, о Сарайю. Она и есть Святой Дух?
— Да. Она Созидание, она Действие, она Дыхание Жизни и многое другое. Она мой Дух.
— А ее имя, Сарайю?
— Это просто слово из одного из человеческих языков. Оно означает «ветер», причем самый обыкновенный ветер. Ей нравится это имя.
— Гмм, — отозвался Мак, — Но уж в ней-то нет ничего обыкновенного!
— Это верно, — согласился Иисус.
— И еще имя, которое называла Папа… Эло… Эл…
— Элозия. — В голосе, звучавшем в темноте рядом с ним, слышалось почтение, — Это удивительное имя. «Эл» мое имя как Созидающего Бога, а «озия» означает «существо» или же «то, что является настоящим», поэтому полностью имя значит «Созидающий Бог, который является настоящим и служит источником всего сущего». Тоже прекрасное имя.
Последовало минутное молчание, пока Мак размышлял над тем, что сказал Иисус.
— И куда же в таком случае попадаем мы? — Мак испытывал такое чувство, будто задает этот вопрос от лица всего человечества.
— Ровно туда, где должны были находиться с самого начала. В самый центр нашей любви и наших чаяний.
Снова повисла пауза, а за ней:
— Кажется, этого мне хватит для жизни.
Иисус усмехнулся.
— Я рад это слышать, — после чего они оба засмеялись.
На этот раз никто ничего не говорил. Тишина опустилась, словно одеяло, и все, что слышал теперь Мак, — биение воды о причал. Но молчание снова нарушил он:
— Иисус?
— Да, Макензи?
— Меня в тебе кое-что удивляет.
— В самом деле? И что же?
— Наверное, я ожидал, что ты будешь более… Ну, с точки зрения простого человека, более впечатляющим.
Иисус хмыкнул:
— Впечатляющим? Ты хочешь сказать, красивым?
— Ну, я пытался сказать иначе. Я почему-то думал, что ты должен быть идеальным человеком, ну, ты понимаешь, атлетического телосложения, поразительной красоты и прочее.
— Все дело в моем носе, да?
Мак не знал, что ответить.
Иисус смеялся.
— Я же еврей, ты ведь помнишь. У моего деда по материнской линии был огромный нос. У большинства мужчин по материнской линии были большие носы.
— Я думал, что ты более красивый.
— По чьим стандартам? Между прочим, когда ты по-настоящему меня узнаешь, это будет тебе совершенно безразлично.
