Он вынул из кармана стопку стодолларовых купюр и протянул ее мне:
— Пересчитай.
— Да верю я тебе, — выдавил я из себя.
В тот момент мне хотелось только одного — чтобы он перестал загрязнять воздух и поскорее покинул галерею. Он схватил портрет, поцеловал его и прижал к груди.
— Завернуть в бумагу? — дежурно спросил я.
— Да ты что? Я его так понесу — пусть все видят! — мужик под нервный вскрик эоловой арфы рванул дверь и выскочил на улицу.
Я заметил, что ко мне с весьма озабоченным видом спешно направляется Офра.
— Все нормально? — не ее лице читалась нешуточная тревога.
— Да вроде… — я показал ей пачку долларов.
— Ни хрена себе! — Офра присвистнула, как это может сделать только она.
— А что?
— Я подумала, что на тебя наехали крутые чуваки. Ты хоть знаешь, кто это был?
Я поймал себя на том, что судорожно пожимаю плечами, почти как тот сумасшедший, продавший мне подрамник.
— Серьезный мафиози! Уф-ф, ну я и напугалась! — она обняла меня, и я почувствовал легкий дразнящий запах пота, смешанный со свежим запахом цветов. — Сегодня ты угощаешь. И запомни — никаких бифштексов, придумай для дамы что-нибудь элегантное, — она чмокнула меня в щеку и направилась к двери.
— Постой, — я протянул ей пару зеленых из пачки, — сооруди что-нибудь для его жены… ну ты сама реши. Я сейчас квитанцию выпишу, надо послать этому… адрес найдешь?
— Мальчик наконец-то начал соображать, — Офра пошла обратно к себе через улицу.
Без холста подрамник осиротел, потух, как уютный абажюр, из которого выкрутили лампочку. Нет, он не потерял своей прелести, я по-прежнему любил посматривать на искривленное временем дерево, меняющееся в зависимости от освещения и играющее всеми оттенками красного. Но исчезло то очарование, та завершенность, тот самый волшебный штрих, который придает законченность композиции. Осталась только тренога, холодная абстракция, мельком скользнув по которой, взгляд сразу же ищет другое направление. Я пробовал ставить на подрамник различные картины, пытаясь воссоздать утерянный центр притяжения. Тщетно. Наверное, эту вещь отделяли от нашего времени не только столетия, но еще и совсем другая аура. Некоторое время я пытался подыскать холст на замену, но, увы, из этого тоже ничего не получалось. Я никак не мог подобрать ничего подходящего.
— Душа подрамника скучает, — сказала мне Офра, когда я пожаловался ей на бесплодность своих попыток, — она потеряла свою вторую половинку.
Я посмотрел на нее с удивлением и ничего не ответил.
