- Вот видишь, а ты - прощать! - Валерий снова провел пальцем по губе. - Я тебя очень люблю...
Она хорошо знала об этом...
- Я тебя очень люблю, Олеся Глебовна, - повторил Валерий, и улыбка на его лице пропала. - Не думай ни о чем.
То же самое советует и папочка. Уж не у него ли выучился директор? И как можно не думать? Куда ни ткнешь пальцем, где ни прикоснешься, всюду больно! Валерий - боль, прошлое - боль, дочка... Чужой родной человечек... И чего Олесе искать дальше, когда все уже давно найдено? Исправить бы поскорее собственные ошибки, если она еще успеет, если такое вообще возможно на Земле...
- Валерий, - неуверенно сказала Олеся, - мне очень хотелось бы поговорить с тобой о Карене...
Директор опять встал и подошел к окну. Но не остановился там, а прошел в глубину комнаты и сел в темном углу. Почему ее тяготило происходящее с Кареном? Почему она не сумела отнестись к обычному школьному событию со своей природной легкостью и безмятежностью? Превратить все в шутку, свести к первому юношескому увлечению, которое всегда нравится и тешит женское самолюбие? Не смогла или не захотела? Не захотела или не смогла?
Малахов снова закурил.
- А что, собственно, говорить о Карене?
- Но ты же сам собирался! - воскликнула Олеся и поправила рассыпающиеся волосы. - Ты так и сказал мне по телефону.
- Я собирался как раз объяснить тебе, что не вижу здесь никакой проблемы. Ты сама ее для себя изобрела, зачем-то придумала и теперь не знаешь, что с ней делать. А делать ничего и не нужно. Нужно забыть, абстрагироваться и просто вести уроки.
Нет, все-таки проповеди Глеба не пропали для директора даром. Вот где они пригодились неопытному любовнику, выступающему в новой, несвойственной ему роли мудрого наставника женщины.
- Я ничего не придумала. Я не могу быть самой собой в классе... Не получается... - жалобно прошептала она.
И это ее беспомощное "не могу" наотмашь ударило Валерия, лишний раз доказывая, что все не так просто, как кажется.
- Почему? - задал он свой любимый вопрос.
- Я не знаю, - растерянно и тихо отозвалась Олеся. - Я ничего не знаю...
Они довольно долго молчали, бессознательно прислушиваясь к пению Полины в соседней комнате.
- А ты понимаешь, что это единственный выход? Что другого нет и не найдется? - довольно резко, недружелюбно спросил Малахов.
Он устал от бессмысленности ситуации и объяснений.
- Или ты можешь предложить что-нибудь еще?
Что она могла предложить... Олеся сидела, съежившись, сжавшись в маленький жалкий комок на краешке кресла. Наверное, ее следовало пожалеть. Но только не сегодня. Сегодня директор настойчиво пробовал найти хоть какое-нибудь приемлемое решение проблемы.
