Зяка всталъ, прошелся по комнатѣ. Взялъ какую-то книгу, развернулъ ее, сказалъ: "А, ты читаешь Додэ…" и пошелъ бродить дальше, наталкиваясь на всѣ углы.
— Хорошіе цвѣты у тебя. Это гіацинтъ?
— Гіацинтъ.
— Ихъ поливать надо.
— Слушаю-съ, ваше благородіе.
Зяка подошелъ къ окну, заложилъ руки за согбенную скорбью спину и прошепталъ:
— Вотъ и тучи набѣгаютъ. А тамъ, гляди, и дождь.
Постоявъ такъ въ глубокомъ раздумьѣ минуты три, онъ неожиданно повернулся къ хозяину и спросилъ его, волнуясь, заикаясь и дрожа:
— За что ты меня не любишь?
— Я тебя не люблю? Съ чего ты это взялъ, чудакъ?
— Ну, ты мной недоволенъ… Признайся, вѣдь, правда?
— Что ты! Чѣмъ я могу быть недоволенъ?
— Ты какъ-то странно меня встрѣтилъ. Обыкновенно, ты встрѣчалъ меня ласково, шутливо: "А-а, старый пиратъ Зяка приплылъ!.." А сегодня ты почему-то просто спросилъ: "Съ чѣмъ пожаловалъ?".
— Вотъ ослятина! Стану я слѣдить за собой — назвалъ я тебя пиратомъ или нѣтъ! Если ты, брать, будешь къ такимъ пустякамъ придираться, такъ вѣдь съ тобой никому житья не станетъ!
— Другими словами, ты просто хочешь сказать, что я непріятный человѣкъ…
— Богъ съ тобой! Ты такъ же пріятенъ, какъ лѣтомъ холодный лимонадъ!
— Это иронія?
— Правда! Сущая правда въ трехъ частяхъ съ эпилогомъ.
— Что ты этимъ хочешь сказать?
— Чѣмъ?
— Вотъ этимъ… Эпилогомъ. Не хочешь ли ты намекнуть, что для нашей дружбы требуется уже эпилогъ?
— Зяка, отстань, старая ты, разсохшая бочка. У тебя, кажется, начинается манія преслѣдованія!
— Хорошая манія преслѣдованія! Третьяго дня, когда мы встрѣтились на Московской, ты еле поздоровался со мной, a когда я хотѣлъ тебѣ разсказать о своей размолвкѣ съ Утюговымъ — ты просто убѣжалъ..
— Зяка! Да пойми же ты, что я шелъ съ дамой! Ты могъ цѣлый часъ разсказывать свои исторіи и инциденты съ Утюговымъ — не могъ же я заставлять свою даму ждать меня!
— Ну, да… А познакомить даму съ Зякинымъ — это намъ не пришло въ голову? Зякинъ недостоинъ дамскаго общества? Онъ грубъ, тяжелъ, невоспитанъ…
— Да изволь, познакомлю тебя хоть завтра. Сдѣлай одолженіе!
— Значитъ, ты хочешь увѣрить меня, что ничего противъ меня не имѣешь?
— Да постой… Развѣ ты сдѣлалъ что-нибудь такое, что заставило бы меня относиться къ тебѣ враждебно?
— Вотъ! Я именно и хотѣлъ спросить тебя: что я такое сдѣлалъ, что ты относишься ко мнѣ враждебно?
— Да я не отношусь къ тебѣ враждебно! Вотъ характерецъ!
— Не относишься? Ну? А я замѣтилъ, что у тебя по отношенію ко мнѣ какая-то злобная иронія. Я, вѣдь, напримѣръ, давеча просто, по-дружески посовѣтовалъ тебѣ: "поливай цвѣты почаще…" Къ чему же это ироническое насмѣшливое: "слушаю-съ, ваше благородіе!"? Обидно. Оскорбительно!
