— Разве они уже подходят к бухте? — поежился на холодном октябрьском ветру главком Кригсмарине.
— Подходят, мой гросс-адмирал. Субмарина коммодора Вилли Штауфа достигла Косы Утопленников и готовится к всплытию.
— Сколько их?
— Две «волчьи стаи», мой гросс-адмирал.
— Значит, еще две «волчьи стаи»… — едва заметно кивнул Дениц, величественно вскинув худощавый, под эспаньолку, заостренный подбородок.
Ему нравилось, что адъютант называет отряды подлодок именно так, как предпочитал называть он сам, — «волчьими стаями», а сами подлодки именовались в его штабе «серыми волками». И ничего, что его предшественник, гросс-адмирал Эрих Редер,[2] терпеть не мог подобных определений, на корню пресекая всякое вольномыслие, всякое отступление от устава и общепринятой терминологии.[3]
Несмотря на его полнейшее невосприятие, Дениц упорно настаивал, чтобы против англо-американских конвоев подводники его действовали постоянными отрядами в пять субмарин, предпочитая называть эти отряды «волчьими стаями». Причем от капитанов он и в самом деле требовал знания повадок вышедшей на охоту волчьей стаи.
— Да, еще две, мой гросс-адмирал, — подтвердил Наубе, зная, как это важно сейчас для Деница — осознавать, что три «стаи» уже вернулись от берегов Антарктиды.
— Не исключено, что завтра фюрер тоже прибудет в «Викингбург», чтобы лично выслушать доклад коммодора Вилли Штауфа об очередной экспедиции в Новую Швабию.[4]
— И вы доложите ему, что три наши стаи не потеряли ни одной субмарины. По крайней мере, из тех, которым приказано прибыть в рейх. Тем, что рейдируют сейчас у берегов Антарктиды, конечно же, приходится сложнее.[5]
Услышав это, Дениц покряхтел и сипловатым голосом субмаринника произнес:
— Вот только докладывать ему по поводу Новой Швабии становится почему-то все труднее. Почему-то…
— Может быть, потому, — приподнялся на носках Фридрих Наубе (он всегда приподнимался так, когда хотел сообщить что-то важное: возможно, считал, что для такого сообщения его небольшого росточка субмаринника недостаточно) — что, потеряв надежду сохранить рейх в Германии, он точно так же теряет надежду на то, что удастся создать новый рейх в Антарктиде.
— Смелое предположение, капитан-лейтенант, смелое. Когда в СД решат, что вас пора вздернуть, наблюдать за казнью я буду с чувством гордости за своего адъютанта. Как вам такая шутка, мой капитан-лейтенант?
— Главное, что вы будете присутствовать при этом, — кротко ответил Наубе, и по тому, как чувственно взглотнул он подступивший к горлу комок, гросс-адмирал понял, что сказано это искренне.
