— Я родила ребенка, я смею думать, что имела успех на сцене, у меня есть муж и свой дом — но к чему это все?
— Н-да! — печально подхватил Роджер.
Миссис Стреттон чуть пододвинулась к нему, так что их локти соприкоснулись.
— Порой мне кажется, — произнесла она голосом, исполненным глубочайшей скорби, — что лучше со всем этим покончить.
Роджер, вместо того чтобы отвечать, что-де многие наверняка разделяют эти чувства, просто заметил тихим, как того требовала ситуация, голосом:
— Да ну что вы!
— Нет, это правда. Если бы знать легкий способ…
— Н-да, — Роджер заметил, что начинает повторяться.
— Вам не кажется, что это трусость?
— Что вы, что вы, миссис Стреттон. Не надо так говорить. Вы же на самом деле так не думаете.
— Нет, думаю! Уверяю вас, мистер Шерингэм, по ночам я часами лежу без сна и думаю, что самый простой выход — это открыть газ в плите.
— Выход из чего?
— Из жизни! — воскликнула миссис Стреттон с надрывом.
— В общем-то, это, разумеется, выход. Тут не поспоришь.
— Вам не противно, что я вам об этом рассказываю, нет?
— Ничуть. Наоборот, для меня это большая честь.
Миссис Стреттон пододвинулась еще на дюйм.
— Я так мечтала о встрече с вами, весь этот вечер. Я думала, эти дурацкие шарады никогда не кончатся. Я знала, что смогу вам все открыть, а в эту ночь меня так тянет разобраться в себе. Такое облегчение — выговориться!
— Конечно, — искренне заверил ее Роджер.
— Вы верите, что есть душа?
Началось, подумал Роджер и повторил отрешенным голосом:
— Душа… — словно примериваясь, стоит в нее верить или нет.
— А я верю, что есть. У некоторых. Но не у всех, — ее голос пресекся.
В ходе беседы Роджер ощутил, что рассуждая о душе, дамочка явно не забывает о теле. Она тесно прижалась к нему, положив ладонь на его руку, вся — словно приглашение к вальсу.
Странно, подумал Роджер и отодвинулся.
Миссис Стреттон тут же продолжила преследование.
Обычно необходимости преследовать Роджера не возникало. Если дама ему нравилась и сама была не прочь, то он времени даром не терял. Но миссис Стреттон ему не нравилась. Более того, она была ему определенно неприятна. В этот момент он менее всего был расположен к флирту с этой особой. И решил, что беседу пора сворачивать. Ему больше не хотелось слушать ни о душе миссис Стреттон, ни о ее наличии либо отсутствии, ни о ее уникальных способностях к самоанализу, ни о ее осознанном стремлении к самоуничтожению. Что же касается этого последнего, тут у него не было никаких обнадеживающих новостей для тех, кто ждет от нее такой жертвы. Общеизвестно, что тот, кто любит болтать о самоубийстве, никогда на него не пойдет, а те, кто на это решается, никогда не станут об этом трезвонить заранее. Невероятно, чтобы миссис Стреттон когда-нибудь осчастливила родственников своего мужа хорошей новостью, связанной с газовой плитой.
