— Ваши книги, например, — подсказала миссис Стреттон.
— Да-да, конечно. Тут я реализовался по полной. Вам налить еще?
— Такую возможность грех упускать, — ответила миссис Стреттон с несколько тяжеловесной игривостью.
Наливая ей виски, Роджер угрюмо размышлял о целеустремленности, с которой миссис Стреттон сумела за три минуты так повернуть разговор, чтобы затронуть два, очевидно, важнейших достижения своей жизни — что она играла в театре и что у нее есть ребенок. Кроме того, было ясно, что, на ее взгляд, именно эти два момента ее биографии безусловно повышают статус Ины Стреттон в общем мнении.
По мнению же Роджера честь Ине Стреттон делало то, что, несмотря на поглощенное ею за вечер количество виски, она не выказывала никаких признаков приближения единственной стоящей вещи.
— Благодарю, — произнесла она, беря из его рук вновь наполненный бокал. Пойдемте на крышу, а? Мне тут душно, в этой толпе. Я хочу смотреть на звезды. Вы не против?
— Я с удовольствием на них посмотрю.
И прихватив свои бокалы, они вышли на узкую винтовую лестницу, ведущую на плоскую крышу. Там, в середине, три соломенных чучела по-прежнему покачивались в своих петлях. Миссис Стреттон снисходительно улыбнулась:
— Рональд иногда просто большой ребенок, вам не кажется, мистер Шерингэм?
— О, это великое дело — суметь кое в чем остаться ребенком, — парировал Роджер.
— О да, конечно же! Я сама иной раз впадаю в такое ребячество, когда на меня находит.
Край крыши ограждал крепкий парапет. Оба облокотились на него и уставились вниз, в темноту, окутавшую задний двор и кухни; миссис Стреттон, видимо, забыла, что собиралась смотреть на звезды.
Апрельская ночь была тепла и нежна.
— Господи, — вздохнула миссис Стреттон, — какая же я, наверное, дура!
Роджер замешкался, выбирая между любезным "Ну что вы!", грубоватым "Почему?" и не слишком тактичным, но поощрительным "Да?"
— Этой ночью меня поневоле тянет заглянуть в себя, — продолжила его собеседница, не дожидаясь, пока он определится с выбором.
— Правда? — спросил он без энтузиазма.
— Да. А вам часто хочется заглянуть в себя, мистер Шерингэм?
— Бывает. Но я стараюсь не потакать этому желанию.
— Это чудовищно, — сказала миссис Стреттон с мрачным удовлетворением.
— Я вам верю.
Наступила пауза, позволяющая в полной мере представить всю чудовищность того, что углядела в себе миссис Стреттон.
— Поневоле задаешься вопросом — к чему жить?
— Ужасный вопрос! — отвечал Роджер, с трудом удерживаясь в рамках избранной линии поведения.
