Горе и стыд… почему же, почему сейчас глава врагов кажется ближе и правдивее, чем духовный вождь своего народа? Дрека, должно быть, чувствовала с самого начала. Знала и не говорила ничего, надеясь: Дуротан поймет сам, когда настанет время. Сегодня ночью в шатре вождю будет о чем говорить с женой. Долго говорить.
— Вставай! — приказал грубо, стараясь скрыть чувства. — Ты и твои спутники могут уйти целыми и невредимыми.
И криво усмехнулся.
— Целыми и невредимыми, насколько ночь вам позволит — безоружным и пешим. Если нарветесь за моей землей и сгинете — моей вины в том не будет.
— Наша гибель за пределами твоей земли для тебя, конечно, удобнее всего, — ответил Велен, вставая. — Но почему-то мне кажется: ты вовсе этого не хочешь.
Дуротан не ответил. Вышел из шатра и сказал ожидающей охране:
— Велена и четырех его спутников проводить до пределов нашей земли. Там отпустить — пусть возвращаются домой. И чтоб пальцем их не трогали, ясно?!
Страж глянул яростно, уже решившись протестовать, но другой, старше и мудрее, посмотрел свирепо — и первый лишь пробормотал покорно:
— Ясно, мой вождь.
Когда стражи ушли за дренеями, Дрек'Тар поспешил к вождю.
— Дуротан, это зачем? Почему? Нер'зул ожидает пленников!
— Если ему надо — пусть сам захватывает! — рявкнул Дуротан. — Командир — я, это мое решение! Хочешь оспорить?
Шаман осмотрелся, потянул вождя подальше от ненужных ушей.
— Да, оспорить! — прошипел сердито. — Ты ж его слышал: он говорит, будто наши предки слетаются к его горному богу, будто мотыльки к факелу! Что за высокомерие! Нер'зул прав — их нужно уничтожить! Нам же приказали!
— Приказали — значит, уничтожим. — Дуротан ухмыльнулся, — Но не этой ночью, мой шаман. Не этой.
Когда брели по взмокшей от росы траве мимо громадных, темных теней леса Тероккар к ближайшему городу, Велен был мрачен и молчалив. Теперь два кристалла Ата'мала — в руках орков. Несомненно, Дуротан не преувеличил: их шаманы вскоре откроют секреты камней. Но третьего камня орки так и не нашли, потому что этот кристалл не захотел быть найденным ими. Фиолетовый кристалл искривил свет вокруг себя, остался невидимым для обыскивающих, удержался у сердца.
И теперь его тепло согревало древнюю плоть пророка.
Он все поставил на кон — и проиграл. Проигрыш не обернулся катастрофой — ведь и сам, и спутники остались в живых и движутся к безопасности. Но ведь надеялся: орки выслушают и, по крайней мере, позволят пройти к сердцу священной горы, сопроводят туда, а там узреют то, что не только не опровергнет их веры, но даст ей новое подтверждение.
