— Вот мы и приехали!
Знакомая суета, все рады высокому гостю из Москвы, мгновенное оформление, стандартный двухкомнатный номер, все знакомо, все обрыдло, все надоело. Счастье начальства, у Заикина отсутствует честолюбие. Митинг так митинг, а лететь на досрочно сданом говне все равно не ему. Так что нечего беспокоится. Прощальные слова хозяев, напоминание программы, заверения в дружбе и любви, просьба не стеснятся — ежели че надо и прочая чепуха и пустозвонство. Двери захлопнулись и нечестолюбивый майор Заикин, космонавт-дублер, остался ненадолго один. За окном серел закатывающийся короткий зимний день, трещал мороз, слегка мутило, хотелось срать и жрать одновременно. Внезапно мелькнуло в голове — может попросится в полет? Мелькнуло и исчезло, Заикин отправился в туалет.
Сидя на унитазе и тупо уставившись на рекламу "Летайте самолетами Аэрофлота!" неизвестно с какой целью висящий здесь, в сортире номера люкс гостиницы "Центральная", Заикин глубокомысленно задумался о загадочной женской душе. По распоряжению командира экипажа сама позвала в туалет, все было очень и очень, а когда покидал салон и выходил на мороз по прилету, так улыбнулась дежурно, как будто и не были час назад близки в тесном сортире на высоте… а может она ему запала, а может она ему в душу залегла…
Облегчившись и придя к своему всегдашнему выводу о женщинах — бляди, Заикин бравым шагом покинул туалет. Впереди был обед, затем митинг, а вечером эти мудаки повезут какую-нибудь херню смотреть, вот уж фуй, смотрите сами, а я в ресторан да еще за ваш счет, опыт имеется, ну а "телеги" боятся — в ресторане не быть. Дальше космоса не пошлют, меньше "Союза" не дадут…
При виде незнакомки с приличным размером зада и высокой грудью, в наигранной растерянности стоящей посередине номера с охапкой белья в голых и красивых руках Юрий Заикин, космонавт-дублер, расплылся в улыбке, а в штанах начался как всегда "сухостой".
— Да-да, ничего, ничего, белье это как раз кстати, а как звать такую красавицу?
Заикин отдернул мундир на своем коротком и толстом теле, и развернувшись к горничной, вот именно, к горничной! левой стороной груди, чтоб поразить широкой орденской колодкой, развел руки в стороны, как будто немедленно собирался воспользоваться свежо постеленным бельем по прямому назначению.
— Ой, ну вы прямо скажете, красавица, смех один, Клава меня звать, Клава…
Красавица была лет тридцати, явно многоопытная и с лукавыми карими глазами. Ну и естественно все остальное было на месте.
