Зинка стояла подбоченясь и глядела на Филимонова в упор. Украдкой косила и на молчавшего Балашова.
— Ну и стерва ты, Зинка, — негромко сказал Филимонов.
— Ага! — подтвердила Зинка и ухмыльнулась.
Бригада одевалась. Наматывали портянки, влезали в сапоги, в робы.
«Да ну его к чертовой матери, — подумал Филимонов. — Кто он мне? Буду я еще себе голову крутить. Завтра сам сбежит как миленький — и лады. Возись тут с ним — в землекопы его, вишь, понесло, жидконогого. Другой работы не сыскал».
И, сплюнув, вслух сказал:
— Пойдете, Травкин, с Морохиной. Дело простое — бери глину на лопату и кидай в траншею.
— Большое вам спасибо, — ответил Травкин.
— Ну, пока не за что, — смутился Филимонов.
А бригада отворачивалась, гнула головы — прятала усмешки.
Одна Зинка ржала откровенно — рот до ушей.
Бульдозер там работать не мог. Экскаватор тоже. Даже «Беларусь». Кучи глины желтели меж деревьев, и экскаватору негде было размахнуться своей загребущей клешней.
Не дай бог деревце обдерешь! Эти деятели из паркового управления такой хай подымут — не обрадуешься.
Придется трясти мошной и машинисту, и мастеру, и бригадиру — платить штраф садовникам. Потому и засыпа́ли траншею вручную.
— Давай, товарищ! Давай, красавец! — покрикивала Зинка. — Это тебе не в конторе портки протирать.
Глина была плотная и жирная. Работали специальными треугольными лопатами, очень тяжелыми. Зато они хорошо вонзались в глину.
Как ни странно, Травкин взялся за лопату умело. И бросать стал не суетясь — тяжеловатыми, размеренными движениями.
Мишка и Паша поглядывали на старика сочувственно.
Они-то знали, что в первый день только поначалу не очень трудно. А к обеду уже и рук не поднять, не то что лопату.
Солнце карабкалось по небу все выше.
Стало припекать.
Зинка уже не покрикивала. Сама здорово взмокла.
Работала она как машина.
Подошло время обеда. В прорабке Филимонов поглядывал на Зинку, но она хмуро отворачивалась. Травкин не пришел. Он обедал в отвале.
— Как он? — спросил Филимонов. Мишка с Пашей усмехнулись.
— Ну и старикан, — только и сказали они да покрутили головами.
Из всего этого бригадир сделал вывод, что Травкин сдаваться не пожелал. И Филимонову стало интересно. Он решил выбрать время, поглядеть, что у того получается. Не верилось что-то бригадиру в чудеса. Глаз у него был наметанный, а тут...
Филимонов пришел к отвалу часа за полтора до конца смены, остановился за штабелем труб и отыскал взглядом Травкина.
Глаза у Филимонова полезли на лоб, и он грузно опустился на трубы.
