Внизу негромко хлопнула входная дверь, послышались мужские голоса, говорящие по-испански с почти сверхзвуковой скоростью. Разобрать ей не удалось ничего, кроме собственного имени и пары знакомых испанских слов "ребенок", "малыш". Эрика пообещала себе, что завтра же приобретет разговорник и изучит его во время короткого перелета в Икитос. Возможно, и удастся запомнить несколько повседневных выражений, которые помогут ей расположить к себе тетку Алехандро и двоюродную сестру.
А Алехандро? Смогут ли ее усилия по изучению хотя бы основ его языка и культуры вернуть ту теплоту, с которой он обращался с ней, когда уговаривал выйти замуж? Или нынешняя вежливая, почти чопорная сдержанность будет отныне неизменной спутницей их супружеской жизни? Конечно, нельзя отрицать, что он по-прежнему бесконечно добр и внимателен, но искра острого сексуального влечения исчезла в какой-то момент времени между его предложением и ее ответом "я согласна". Не было больше с его стороны никаких попыток притронуться к ней, не считая формального поцелуя на ночь и вежливого поддерживания под руку при переходе улицы.
Сначала Эрика отнесла эту перемену на счет загруженности делами. Слишком многое одновременно требовало его безраздельного внимания. Говорила себе, что стоит им оставить позади всю суету и спешку и оказаться вдвоем в Перу, как все изменится словно по мановению волшебной палочки. Алехандро снова станет самим собой, и вернется их взаимное влечение.
Увы, так не случилось. Более того, за сегодняшний день он стал почти по-отечески снисходителен к ней. Как же она ненавидит такое обращение!
Эрика забралась в постель и уныло уставилась в окно. Луна поднялась в небе, растворив его черноту, посеребрила мебель в их спальне, сделав окружение холодным и мертвенным. И внутри у нее все было таким же холодным и мертвенным Она в собственный медовый месяц лежит на широкой супружеской кровати в полном одиночестве…
Не в силах побороть охватившего ее уныния, Эрика не включила свет, чтобы развеяться захваченным с собой романом, а тихо тосковала, вспоминая свою уютную квартиру, Майкла, галерею, друзей… Сон все не приходил.
Сколько времени провела она так в полной темноте и отчаянии, сказать было невозможно. Да это и не интересовало ее особенно. Дом постепенно затих, и спустя минуты… или часы раздался тихий щелчок открывающейся двери. Повернув голову, Эрика увидела в дверях Алехандро.
Он вошел, совершенно очевидно намереваясь на цыпочках пройти в ванную, чтобы не побеспокоить ее. Но она была готова и холодно заявила:
