Филипп Петрович под нос себе мурлыкал песенку:
Скажи, скажи, мудреная,
В кого была влюбленная?
Любила друга первого, Теперь люблю последнего…
Он намотал дратву на кулаки, стал затягивать — дратва лопнула.
Эх, пеньки золоченые! — вскрикнул Филипп Петрович. — Савва, пускай нитки на четыре потолще. Да варом получше протирай.
— Ладно, — отозвался Савва. — Веруська, где нитки? Вера всплеснула руками:
Да что это сегодня с тобой? Вон же они, на полу. Ногами их топчешь.
Агафья Степановна оторвалась от своей штопки.
Доченька, сходи в сени, наруби капусты к ужину и поставь на шесток, пусть растает.
Примотав напоследок конец подготовленной дратвы к пуговице пиджака Саввы, Вера пошла выполнять поручение матери. Взяла большую эмалированную миску, вооружилась сечкой, накинула на плечи теплый платок и распахнула дверь в сени. Ворвалось тугое облако морозного пара, и вместе с ним влетели в дом сухие снежинки.
Вот разыгралась пурга, не дай господи, — озабоченно сказала Агафья Степановна. — Вовсе забьет сени снегом. Саввушка, ты видел, ветром вчера на сенях крышу как задрало?
Проглядел, Агафья Степановна. Что же вы сразу мне не сказали?
Филиппу я говорила. Филипп Петрович поежился.
Это точно, Агаша, что говорила. Так ведь, черт его бен, мороз такой. А пурга метет. Лазать-то по крыше…
Ну, а если весь дом ветром перевернет?
Где же ветру дом перевернуть, Агаша? Шутишь. А вот оттеплеет малость — мы с Саввой полезем и изладим все как полагается.
Пока оттеплеет, в сенях снегом все занесет, — строго сказала Агафья Степановна.
Снег-то и лопатой потом можно повыкидать. А во-обче-то говоришь ты правду истинную — в крыше дыру и теперь заделать бы не худо. Вот холодно только очень…
Савва из-за спины Филиппа Петровича кивнул Агафье Степановне: не беспокойтесь, дескать, я все сделаю. Агафья Степановна неодобрительно погрозила ему пальцем: «Зря защищаешь виноватого». А вслух сказала:
Рано в старики записываешься, Филипп. Хотя бы до полета лет подождал.
Так ведь что же, Агаша, — примирительно откликнулся Филипп Петрович, — не от себя зависит оно. Сама помнишь, какой удалец был я. А теперь самый интерес для меня сидеть вот так и шилом валенки ковырять.
Это Савва избаловал тебя, Филипп. Во всем тебя подменяет, все на свои плечи берет — вот ты и раздряб до сроку, на покой потянулся, о старости заговорил.
Оно так, Агаша. Справедливы твои слова. Хотя при нужде я взыграть-то еще могу.
Агафья Степановна опять взялась за белье. Савва там или не Савва избаловал его, а сдал Филипп Петрович здорово. Решительности в нем вовсе никакой не осталось. Лишь бы как потише, полегче да потеплей. С работы придет — прежде всего сапоги долой, и на печку понежиться. Ни о чем на будущее не стало у него заботы, только бы сегодня день прошел. На радость бог послал им Савву. Помаленьку, помаленьку, а хозяином в доме становится. Хорошим хозяином. Поженятся с Верочкой… Ей перед рождеством семнадцать исполнилось. Выходит, только годик еще повременить, а на ту зиму, перед масленицей, и сыграть свадьбу. Савва-то сам об этом, конечно, не скажет. Ну, тут можно будет ему и помочь…
