Если солнце канет в гладь моря, как изнуренная птица, отшельник закутается и задержит дыхание. Он будет оставаться неподвижным, как само ожидание, пока на востоке не взойдет чудо возрождения света.
Восхитительное ожидание до краев переполняет отшельника. (51) Его окружают ужас пустыни и иссохшего пара, невообразимо, как он может жить здесь.
Но его глаза по-прежнему глядят на сад, его уши слушают источник, а рука касается бархатных листьев и плодов, он вдыхает сладкий аромат цветущих деревьев.
Он не может сказать вам, так необъятно великолепие его сада. Он запинается, когда начинает говорить об этом, и ум его, и сама жизнь кажутся вам бедными. Но его рука не знает, к чему она дотянется в этом неописуемом изобилии.
Он дает вам маленький непримечательный плод, что только что упал к его ногам. Вам он кажется ничего не стоящим, но рассмотрев внимательнее, вы поймете, что он на вкус как солнце, о котором вы и не мечтали. Он источает аромат, который помутняет ваш разум и навевает сон о розовых садах, о сладком вине, о шелесте пальмовых деревьев. И, охваченный видением, вы держите этот один плод в руках, и вы словно бы само дерево, с которого упал плод, сад, в котором растет это дерево, солнце, что дало жизнь этому саду.
И вы сами хотите быть тем отшельником, бродящим с солнцем по саду, взглядом, пристально глядящим на свисающие цветы, рукой, стократно прикасающейся к зерну, и дыханием, пьющем аромат тысячи роз.
Одурманенный солнцем и охмеленный бродящим вином, вы ложитесь в старой пещерке, чьи стены звучат многоголосьем и оттенками тысячи солнечных лет.
Когда вы поднимаетесь, вы снова видите все живое, каким оно было. А когда спите, вы отдыхаете, как и все, и ваши сны отзываются тихим эхом далеких храмовых песен.
Вы засыпаете сквозь тысячу солнечных лет, и вы просыпаетесь сквозь тысячу солнечных лет, и сны, наполненные древним знанием, украшают стены вашей спальни.
И вы видите себя во всей целостности.
Вы садитесь, опираетесь о стену и смотрите на эту загадочную прекрасную целостность. Писание (52) лежит перед вами, как раскрытая книга, и вас охватывает невыразимая жадность поглотить его. В результате вы откидываетесь назад, застываете и долго так сидите. Вы совершенно неспособны ухватить ее. Здесь и там мерцает свет, здесь и там с высоких деревьев падают плоды, которые вы можете поймать, и здесь и там ваши ноги бьются о золото. Но что это по сравнению с целостностью, которая реально развернулась перед вами? Вы протягиваете руку, но она повисает на невидимых нитях. Вы хотите четко рассмотреть, какова она, но нечто мутное и непроглядное встает между вами. Вы бы вырвали из него часть; оно гладкое и непроницаемое, как полированная сталь. Вы прислоняетесь к стене. И когда вы переползаете через все жгучие испытания Ада сомнений, вы опять садитесь, отклоняетесь назад и смотрите на чудо Писания, что лежит перед вами. И здесь и там сверкают огни, и здесь и там падают плоды. Но вам этого слишком мало. Вскоре вы становитесь довольным собой и больше не обращаете внимания на проходящие мимо годы. Что такое годы? Что такое торопящееся время для сидящего под деревом? Ваше время проходит, как дуновение ветра, а вы ждете очередного света, очередного плода.
