— Лева? — С надеждой ошибиться спросил я.
— Саша. Ох. Я знал, что мы еще встретимся… — Федюшкин неожиданно заплакал и попытался перелезть через перила.
— Ты чего, — с испугом спросил я. — Упадешь же.
— Ну и пусть. Мама расстроилась. Денег нет, понимаешь, мы когда сюда летели, купили билет в оба конца, так дешевле было. Если его сдать… А его не принимают… Слушай, помоги, — он схватил меня за руку.
— А, да, ну да, я сейчас, как-нибудь в другой раз, — заметался я, пытаясь исчезнуть с пешеходной дорожки. Но куда там. От другой стороны моста меня отделяла несущаяся река автомобилей в шесть рядов, а внизу… Лева, казалось, именно туда и собирался.
— Такое счастье, что я тебя встретил… — Лева начал плакать. — Мы же с самого детства дружили, правда? — Он с надеждой посмотрел на меня. — Нет, это просто судьба, рука провидения. А то я уже совсем отчаялся, понимаешь, жизнь пропала. Все нас обманули. Только ты можешь нас спасти!
— Вы, что, утопаете? — апелляция к классикам была моей последней надеждой.
— Спасение утопающих здесь не при чем, — расстроился Лева, проявив неожиданные для меня познания в области народного фольклора. — Ну что же, ничего не поделаешь. Видимо, ты тоже стал типичным американцем. Тебе все равно, наплевать на нас. Если бы только папа знал…
— Ну зачем ты так, — мне стало стыдно. — Что у вас случилось?
— Мама говорит, что если нам не вернут деньги, она умрет от горя. — Лева насупился. — И Я тоже.
— Ну, так в чем дело? Поезжай в представительство… Какая у вас компания?
— Аэрофлот, — насупившись признался Лева.
— Ты знаешь, где у них контора в Сан-Франциско?
— В центре. — Лева был мрачен. — Попробуй туда доберись. Я один раз только туда доехал, и то у них был выходной. Годовщина какой-то революции.
— Да будет тебе, кто ищет тот всегда найдет, — начал декламировать я и смутился, вспомнив серый осенний день, черно-белый экран телевизора, запах валерианы, Нину Петровну, этажерки с кружевными салфетками и мальчика-Леву, с зажатым в руке самодельным арбалетом, стрела которого была вымочена в яде курары. — Здесь даже троллейбусы ходят… Как в Москве, — исчерпал я последние свои аргументы.
— Так ты поможешь моей маме? — Лева был непреклонен. — Она для тебя в детстве столько всего сделала. До сих пор помню, как она тебя держала за руки, когда ты пытался выпрыгнуть с балкона.
— Лева, — я был полон противоречивых эмоций. С одной стороны, ностальгические воспоминания детства, покойный Левин отец… Боже мой, но эти яды, взрывы, электрические разряды.
