Оп-па! Почкуется он, что ли?.. В голове копошится мысль: а ведь до меня еще никто не видел, как размножаются космоиды. Особей малой величины – надо думать, детенышей – видели не раз, а вот за процессом их рождения понаблюдать не удалось.
И впрямь почкуется? Нашел, однако, время!
А может быть, он таким способом демонстрирует мне свое презрение: пошел ты, мол, не боюсь я тебя, мелкий комарик, не в состоянии ты помешать мне заниматься тем, чем мне хочется... Гм, вряд ли. Я опять приписываю ему человеческие эмоции. Бьюсь об заклад: презирать супостата эти животные не умеют.
Есть и еще одна гипотетическая возможность: если «детеныши» хоть в какой-то степени боеспособны, то чужак попросту обеспечивает себе численный перевес: до этого шел бой один на один, теперь же – один против эскадры.
Веселенькое дело...
Мне не страшно. Пустотой и одиночеством я лечусь от мизантропии и еще не излечился. Нет, я не хочу умирать. Я избегаю смерти, как боксер на ринге избегает получить крюк в челюсть. И если в мою голову забредает мысль о том, что с моей гибелью навеки исчезнет целая вселенная гнездящихся в моем сознании мыслей, образов и воспоминаний, то эта мысль лишь ожесточает меня. Погибнет? Да и черт с ней, невелика потеря!
И в разлаженной психике есть свои преимущества.
Вообще-то обученный пилот представляет некоторую ценность для Компании. Она отбирает лучший материал среди тех, кого не заграбастал себе военный флот. Мне до сих пор любопытно: почему я не подошел воякам? Оценки в училище имел приличные, экзамены сдал хорошо... Впрочем, я особенно не рвался на военную службу, хотя и не афишировал это. Наверное, мою кандидатуру отклонили за недостаточную амбициозность...
Я не в претензии. Здесь у меня больше свободы. На худой конец, из Компании можно уволиться, а с военной службы – только выйти в отставку. Почувствуйте разницу. Ну ладно, хватит об этом.
Не хочу и вспоминать о психологических испытаниях, входящих в учебную программу. Это... неприятно. Не каждый курсант выдерживал, многие срывались. Я оказался в числе тех, кто выдержал. Но ведь мы знали, а когда не знали, то догадывались: это только испытание, надо потерпеть. В жизни пилота нагрузки оказались пожиже, но ведь и жизнь длиннее теста. Любой материал рано или поздно ломается от «усталости».
Я не только взорвался и испортил отношения с неплохими в общем-то людьми. Произошло худшее: люди, работа, весь мир осточертели мне настолько, что я утратил здоровый инстинкт самосохранения. Это недопустимо. Пилот, который лишен страха, не должен летать. Патруль – вот единственное, что можно доверить озлобленному невротику, во-первых, потому что в одноместном кораблике трудно угробить кого-нибудь, кроме себя, а во-вторых, потому что на дальних задворках Солнечной системы практически ничего нет. Мириады ледяных тел – потенциальных кометных ядер – не в счет. Могут пройти годы, прежде чем в патрулируемом секторе произойдет нечто достойное внимания.
