— Что «только»? Что «только», Боря? Сколько холодильников вывез ваш парторг?
— Профорг, — поправил Борис и засмеялся: — Что холодильники? Это хоть понятно. Но как он умудрился насобирать 156 велосипедов? Наверное, все, что получали за несколько лет.
— Слушай, а неизвестно — смог ли он все это вывезти? Когда он уезжал? После того, как запретили вывозить «имущество республики Ичкерия»?
— После, точно после! Еще все сомневались — разрешается не больше одного холодильника или телевизора вывозить — а у него их штук по десять! Про велосипеды уж молчу… — Борис опять засмеялся. — Вывез, не сомневайся. Все вывез! Его контейнеры машина Департамента безопасности сопровождала. До самой границы.
— Ох, и накурили! — укоризненно объявил, приоткрыв дверь, Славик. — А о чем вы тут секретничаете? Мам, я кушать хочу! И так дышать нечем!
Борис, не вставая со стула, протянул руку, перекрыл газ на буржуйку. Славик удовлетворенно хмыкнул, и вновь исчез, хлопнув дверью. Ирина встала, вытащила из холодильника кастрюлю.
— Борь, — спросила, зажигая газ, — а он из Черноречья, да?
— Кто, — не понял Борис.
— Профорг.
— А!.. Да, из Черноречья, — вытащил сигарету.
— Ты бы не курил, действительно, надымили, — Ира посильнее открыла форточку. — Слушай, так ведь в Черноречье ужас, говорят, что делалось этим.… Как его?
— «Алдынский комитет», — подсказал Борис. — Да, там не то, что квартиру продать, вещи вывезти — громадная проблема была. «Алдынский комитет» объявил все своей собственностью. У нас несколько человек все бросили.
— И как же тогда твой профорг?
— Черт его знает! Не знаю, Ира. Правда, не знаю.
Ирина сняла крышку с кастрюли, и у Бориса тут же, как у собаки Павлова, потекли слюнки. Запах харчо заполнил кухню, просочился через дверь и полетел дальше, заполняя всю квартиру.
— Ой, как пахнет! — восторженно заявил Славик, принимаясь за суп — Люблю я харчо, каждый день ел бы!
— Не торопись — никто не отнимает! — раздраженно бросила Ирина. — И не хлюпай!
Славик надулся и стал есть преувеличенно медленно, не издавая ни звука. Обиделся. А зря — просто у родителей было плохое настроение.
Борис посмотрел на Славика, хотел что-то сказать, не нашелся и принялся за харчо. Суп был свеж, вкусен — ешь и радуйся. Ан нет. Каким-то образом вид харчо вызвал у Бориса странную ассоциацию — как будто он забыл что-то очень важное. Мысль крутилась и крутилась, как назойливая муха, не давая ни насладиться вкусом еды, ни сосредоточиться. Поел Славик, сказал нейтральным голосом: «Спасибо! Было очень вкусно». Возилась у раковины Ирина, собираясь мыть посуду. А Борис все пытался и пытался вспомнить.
