Начиная с прошлого года я неоднократно получала предложения изложить на техническом семинаре Ферейна течение детского случая и обсудить технику детского анализа. До сих пор я отклоняла эти предложения, боясь, что все, что можно сказать на эту тему, будет казаться чрезвычайно банальным и само собою разумеющимся. Специальная техника детского анализа, поскольку она вообще является специальной, вытекaeт из одного очень простого положения: в подавляющем большинстве случаев взрослый — зрелое и независимое Существо, а ребенок — незрелое и несамостоятельное. Разумеется, что при столь отличном объекте метод также не может оставаться неизменным. То, что в одном случае считается необходимым и безобидным действием, в другом становится скорее сомнительным мероприятием. Однако эти изменения вытекают из существующей ситуации и вряд ли нуждаются в особом теоретическом обосновании.
На протяжении последних двух с половиной лет я имела возможность подвергнуть длительному анализу около десяти детских случаев. Постараюсь представить вce наблюдения в том виде, в каком они, вероятно, открылись бы каждому из вас.
Начнем с установки ребенка к началу аналитической работы.
Рассмотрим аналогичную ситуацию со взрослым пациентом. Человек чувствует себя больным вследствие возникновения внутреннего дисбаланса, неких проблем на работе или неудовлетворенности жизнью. По тем или иным соображениям он доверяет терапевтической силе анализа или решается обратиться к конкретному аналитику, видя в этом путь к исцелению. Конечно, дело не всегда обстоит так просто. Не только внутренние трудности становятся поводом к анализу; часто поводом к этому может стать столкновение человека, испытывающего такого рода трудности, с внешним миром. В действительности решение подвергнуться анализу не всегда принимается самостоятельно: нередко большую роль играют настойчивые просьбы родственников или близких, становясь иногда впоследствии неблагоприятным фактором для работы. Желательная и идеальная для лечения ситуация складывается, когда пациент по собственному желанию заключает с аналитиком союз против некоторого элемента своей психической жизни.
Этого, разумеется, нельзя ожидать от ребенка. Решение пройти анализ исходит не от маленького пациента, а от его родителей или окружающих его людей. Ребенка не спрашивают о его согласии. Даже если ему и задали бы такой вопрос, он не смог бы вынести свое суждение. Аналитик для него чужой человек, а анализ — что-то неизвестное. Но сложность заключается в том, что лишь окружающие ребенка люди страдают от его заболевания или его дурного поведения, а для самого ребенка и болезнь во многих случаях вовсе не является таковой. Как правило, он не чувствует даже никакого нарушения. Таким образом, в ситуации с ребенком отсутствует все то, что кажется необходимым в ситуации со взрослым: сознание болезни, добровольное решение и воля к выздоровлению.
