эксперимент с воздушным змеем.
В том же году аналогичные эксперименты провели М.В.Ломоносов и Г.В.Рихман.
Рихман хотел количественно оценить явление электризации при разряде молнии.
Неосторожно наклонившись слишком близко к стержню своей "громовой машины",
Рихман был поражен молнией в голову.
Научный мир содрогнулся. И до того молнии убивали, особенно звонарей у колоколов
на церковных башнях, а тут жертвой оказался ученый. По Ломоносову, "погиб Рихман
славной смертью", печалился петербургский коллега Крафт ("это был второй
Плиний"), оплакивал учителя молодой Румовский ("молнией поражен Орфей, Эскулап и
Зороастр"). Со временем страсти утихли, а ученые стали принимать меры
безопасности.
К.Г.Кратценштейну (1723…1795), который констатировал ужасную смерть Рихмана от
разряда, вошедшего в висок и покинувшего тело через мизинец ноги ("башмак
разодравши, но даже не прожегши"), не суждено было утешиться до конца жизни. Он
приехал в Петрополь служить механиком в Академии наук уже известным доктором
медицины и философии, получив премию Академии Бордо за объяснение механизма
подъема водяных паров в воздухе, будучи избранным в Академию Леопольдины за
излечение электризацией паралича пальца у женщины. Рихмана он, по его мнению, не
уберег, в отчаянии уехал из России, даже не продлив контракта с Академией Санкт-
Петербурга, и осел в Копенгагене до конца своих дней.
О молнии и защите от нее всегда ходило множество диковинных рассказов и небылиц.
Известно было, например, что кельтские воины, если гроза застигала их в поле,
ложились на землю, зажигали факел и втыкали в землю острием вверх свои длинные
мечи. Молния била в мечи и уходила в землю, не причиняя вреда воину.
Много позднее итальянец Вольта на опыте показал, что пламя свечи создает столб
теплого воздуха, электропроводность которого повышена. Сам ученый построил
эффектный электрометр со свечой, вдохновляясь, как он говорил, примером
древнеегипетских жрецов. Когда надо было "выпросить бога", они разжигали
огромный жертвенный костер, по столбу дыма из небес в землю била молния, якобы
возвещавшая волю Юпитера, Зевса или Озириса.
Впрочем, о древних громоотводах забылось, только монахи пытались отогнать громы
и молнии охранными молитвами, а в народе далекими отзвуками прошлого жили
странные рассказы о молниях, богах, грозах и жертвах небесного огня. И нет числа
таким рассказам, как не было меры тайне, сопутствующей природе молнии.
Неудивительно, что после предложения Франклина поставить железные палки для
