Мама! А кобура-то, кобура! Уже расстегнута!.. Не-е-ет!!!
— Стой, Виталька! Стойте все! — я в прыжке достаю Негуляева, и прижимаю его руку. — Стоп! А ну, скажите мне кто-нибудь: Робин Гуд был выродень?
— Не-е… — тянет кто-то из мальков неуверенно, — не-е… Какой же он выродень? Он же Робин Гуд…
— А Дубровский? А Степан Разин? Выродни они что ли, по-вашему?!
До Негуляева, похоже, дошло. Он аккуратно высвобождает руку и застегивает кобуру. Димка еще думает, но быстрота решений никогда не входила в число его достоинств. Остальные переглядываются: кто — с недоумением, кто — с явным облегчением. Точку в споре ставит Чайка. Откуда и когда она вытащила свою винтовку — понятия не имею, но сейчас она стоит с винтовкой наперевес, и ствол хищно обходит всех присутствующих:
— Ща кто скажет, что Леха вместе с выроднями был — Буржуином буду — башку снесу! — сообщает она таким тоном, что все тут же приходят к правильному выводу: колхозники — не выродни!
…После того, как я, старательно обходя истинные причины, объяснил Леониду, что все увиденное им — не бунт на пиратском корабле, а всего-навсего недопонимание, мы отправились в Правление. Отвезли нас на стареньком, но настоящем автобусе, к которому сзади был приделан газогенератор. Несмотря на свой почтенный возраст — не думаю, что после тьмы кто-нибудь выпускал автобусы! — ветеран общественного транспорта ходко двигался по грейдеру и миновал пятнадцать километров, отделяющих гостиницу от, как говорят колхозники, «центра», не более чем за четверть часа. В здании Столовой № 1 нас пригласили подняться на третий этаж, и мы бодро затопали по широкой лестнице, на площадках которой располагались пустые, но вполне боеспособные пулеметные гнезда.
На третьем этаже нас встретил большой зал, в котором уже собралось и Правление, и Политбюро Колхоза имени Сталина. И опять, к нашему удивлению, здесь присутствует поп Георгий.
— Проходите, товарищи — приветствует нас Домостроев. — Попрошу руководителей делегации пройти в президиум, а остальных товарищей занять места в зале.
После того, как все, наконец, устроились, и прошли обычные выборы в президиум, к трибуне подходит выбранный председателем президиума генеральный секретарь Политбюро, парторг колхоза Броверман Арон Семенович. Он в защитного цвета одежде и такой же матерчатой фуражке — высокий, рыжеватый, с приятным и умным рябоватым лицом. Пожалуй, он был бы похож на Сталина, если бы был пониже ростом и не носил окладистой, ухоженной бороды…
