Лимон, сахар, придавить, налить, подуть, попробовать… Ой! Вот это — да!..
— Ну, как, ребята, пить можно? — интересуется Владимир Алексеевич. — Да вы конфеты берите…
— Владимир Алексеевич, извините, а что это? — если бы я не спросил, Катюшка наверное умерла бы от любопытства.
— Чай.
— Какой? Это же не брусничный, не морковный…
— А это, Алексей, чайный чай. Вы, значит, его раньше не пробовали?
— Нет… А из чего его делают?
— Из листьев чайного куста. Растет он в Турции, в Краснодарском крае, а в последнее время его начали в Узбекистане и Киргизии возделывать. Этот вот — узбекский.
Ну вот и пришла пора задавать самые главные вопросы…
— Владимир Алексеевич, а Узбекская ССР, она тоже вам подчиняется?
Повисла долгая пауза, а затем Домостроев ответил, твердо глядя мне в глаза:
— Нет, Алексей, Узбекская ССР пока еще не вошла в будущий ВССКР — Всемирный Союз Советских Коммунистических Республик. И, если честно, то кроме нашего колхоза, в ВССКР пока никого нет. Может быть, вы вот присоединитесь? Тогда нас уже две республики будет…
Теперь молчу я. Долго. Жаль. Жаль, что их мало. Это понятно по карте земель колхоза. На такой территории больше чем семьдесят-восемьдесят тысяч никак не прокормить. Значит их мало. Совсем мало. Жаль. Я ведь понадеялся было, что их много, что они сильные и умные, как коммунисты в Советском Союзе, что они узнают, как нам тяжело, как мальки в схватках со скандинавами гибнут, как, несмотря на все усилия, из каждых четырех малышей один умирает, не дожив даже до октябрятского возраста, как мы бьемся из всех сил, чтобы запустить еще какое-нибудь производство, как латаем-перелатываем старые станки и изношенные машины, как болота поля сжирают — узнают и придут на помощь. И у нас тоже будет чайный чай с конфетами, и кари с рисом, и сахару сколько угодно, и в столовых будут лимоны давать — вот такие, гигантские, желтые, а не маленькие, зеленые, которые у нас в горшках растут… Почему так всегда бывает: только понадеешься на что-то хорошее, как сразу — бац! — и большой облом?!
Я чувствовал себя как дошколенок, у которого вдруг отобрали вожделенную игрушку. Наверное, все это отразилось на моем лице, потому что Владимир Алексеевич подошел ко мне и приобнял за плечи за плечи:
— Ну, ну, товарищ старший звеньевой. Не вешай носа, сынок. Мы еще повоюем…
Я не успеваю ему ничего ответить, как распахивается дверь в кабинет:
— Разрешите?..
Вошли четверо мужчин и одна женщина, и в кабинете, казавшемся поначалу таким просторным, сразу стало тесно. Владимир Андреевич представил собравшихся, представил нас с Негуляевым и Самохиным и снова сел за стол.
