Это с кем, с кем, мы борьбу ведем? С чем вопрос решаем? Не знаю таких. Скандинавов знаю, оленеводов знаю, выродней знаю, а вот «отказников»… Непонятно…
Я, было, хотел спросить Негуляева, что он думает обо всем услышанном, но тут дела запутались еще больше. В столовую вошел среднего роста мужчина, при виде которого Алеша уронил вилку и перекрестился. Одет мужчина был как найденыш, когда мы его встретили: в длинный, до пят, темный балахон и маленькую шапочку того же цвета. Он был бородат, правда борода была аккуратно пострижена и расчесана. Длинные волосы собраны в пучок и падали из-под шапочки на спину длинным хвостом. На груди, как и у Алеши, мужчина носил крест: большой и красивый. Вот только балахон был перехвачен старинным кожаным ремнем с пряжкой, на которой были выбиты пятиконечная звезда, серп и молот, а на ремне висела потертая кобура, из которой торчала рукоятка «Кедра».
Мужчина поднял руку и громко провозгласил:
— Благословляю вас, чады мои. Долгий путь вы проделали, но Бог, — он широко перекрестился, — Бог не попустил опасности и препоны непреодолимые на вас.
Затем он внезапно улыбнулся:
— Чаю я, в Бога вы не веруете?
— Нет — дружно отвечаем мы, почти совсем заглушая Алешино «Верую».
Но мужчина все же расслышал найденыша и подошел к нему, пристально оглядел:
— А ведь ты, отрок, не пионер еси, — он хмыкнул и покачал головой. — Кто ж ты, странник, ответствуй без лжи.
— Смиренный инок Новоникольского монастыря, недостойный пастырь, отец Алексий…
— Ну а я — протоиерей кафедрального собора святого Андрея Первозванного, отец Георгий. Окончишь трапезу, брат — приходи во храм. Ибо вижу я, что сомнения терзают сердце твое и душа жаждет ответов на вопросы многия. А вы, — он поворачивается к нам, — вы неверующие, — тут он снова широко улыбается, — и не верьте. А вот только на праздник Спаса медового я вас во храм приглашаю. Может, поймете что, может — нет, но думается мне, что поймете. А от благословения еще никто урона не претерпел!
С этими словами он поднимает руку и широко ведет ей крест-накрест. После чего уходит, а мы сидим уже совсем обалделые. Какой тут обед, какой тут компот, когда такое творится?!!
Но обед, действительно, хорош! У супа какой-то странный привкус, а половину овощей, я думаю, даже юннаты назвать затруднятся. Курица почему-то желтая, а на робкий вопрос Маринки, почему она такая, Наталья непонятно отвечает:
— Так ведь она, дочка, с имбирем и с шафраном.
