Улыбнувшись Конану, Ючэн спросил:
- Так пусть твоя женщина уходит?
- Семирамис, - обратился к своей возлюбленной варвар, - ты же видишь, что тут мужской разговор. Так что тебе лучше уйти.
- Пусть твоя женщина скажет, кто такой Ючэн. Не обезьяна. Пусть скажет по-настоящему.
Кхитаец выпустил руку Семирамис. Женщина с трудом перевела дыхание, метнула на Конана злобный взгляд и выпалила:
- Свинья! Ленивая свинья! На твоих глазах меня подвергают пытке...
- Какой пытке? - Конан недоумевал. - Я что-то не заметил, чтобы тебе сделали больно. Он просто взял тебя за руку...
- Просто? Да я слова не могла вымолвить, пока он не убрал свои лапы!
- Для женщина это пытка - не говорить, - сказал Ючэн. - Но теперь пусть говорит. Кто такой Ючэн по-настоящему?
- Да не обезьяна ты, не обезьяна! - закричала Семирамис, готовая разрыдаться. - Хоть и похож.
Ючэн рассмеялся.
- Теперь уходи, - сказал он. - Я буду говорить с твой хозяин.
Последнее было уже чересчур для вспыльчивой девицы, однако взгляд неподвижных черных глазок-щелок не сулил ей ничего хорошего, поэтому она, скрипнув зубами, повернулась к мужчинам спиной и гордо удалилась, раскачивая бедрами.
- Напрасно ты так, - сказал Конан. - Для начала запомни: я ей не хозяин.
Ючэн удивился.
- Ты платил, она делала для тебя хорошее. Ты - хозяин. Разве не так? Кто платит, тот хозяин. Я хочу быть хозяином. Я плачу тебе, ты делаешь для меня что-то хорошее.
Абулетес, краем уха подслушивающий их разговор, помертвел. Сейчас точно начнется членовредительство. Возможно, придется соскабливать мозги кхитайца с потолка... Сделать киммерийцу _т_а_к_о_е_ предложение! Этот Ючэн, должно быть, сошел с ума.
Однако ничего не произошло. Спустя несколько секунд Абулетес, облегченно переводящий дух и вытирающий со лба холодный пот, сообразил: варвар был настолько дик и далек от восточной развращенности, что даже не слыхивал о том, чтобы мужчины делали любовные предложения другим мужчинам. Видимо, непролазное невежество Конана и спасло Ючэна от немедленной расправы.
Прошло еще несколько минут, и выяснилось, что кхитайца могло подвести лишь скверное владение заморанским языком, на котором он изъяснялся хоть и бойко, но с чудовищными ошибками. Речь шла об услуге, весьма далекой от той, которую оказывала Конану пылкая Семирамис.
- Конан, - сказал маленький человек, - ты нуждаться в деньгах. В золоте. Тебе нужна много денег - покупать вино, женщин, удовольствия. Мне нужна одна вещь. Ты достаешь ее, я даю деньги.
